— Что вы обнаружили в кабинете?

Лисовский поправил сползшие на нос очки и, стараясь говорить как можно тише, доложил.

— Похоже, включали ваш компьютер. Но никаких изменений с данными, специалисты не обнаружили. Настораживает то… — Лисовский бросил быстрый взгляд на стоящего с невозмутимым видом Федорова. — что человек, который проник в кабинет, знал о сигнализации. Поэтому я подозреваю в соучастие некоторых жильцов виллы.

— Конкретно кого? — в голосе Гонгадзе послышались тревожные нотки.

Лисовский на секунду замялся, посмотрел на Надежду, и, видимо все-таки решившись, напряженным голосом сказал.

— Я подозреваю… — он сделал долгую, длившуюся казалось целую вечность паузу, и обвел взглядом по очереди всех присутствующих. — Надежду Владимировну!

Гонгадзе с удивлением посмотрел на стоящую рядом с ним девушку.

— Она знает Федорова еще по Австрии. — продолжил Лисовский, пряча на губах злорадную усмешку. — Мне Морозов рассказывал об их довольно теплых отношениях там. Я уверен, они являются любовниками. У вас за спиной. — добавил он, выразительно глядя на Гонгадзе. — Кстати она тоже, минут на двадцать, выходила из зала во время банкета.

На стоянке повисло тягостное молчание. Надежда густо покраснела и растерянно посмотрела на Дмитрия Николаевича.

"А черт! Как нехорошо, получается." — ответив ей тем же взглядом, подумал он и почувствовал, как у него вновь начинают холодеть руки. Он незаметно огляделся вокруг. Охранники плотным кольцом преграждали выход со стоянки. — "Не дай бог Гонгадзе все поймет. Тогда конец. Отсюда не вырвешься… и Надежда сгорит! "

Лисовский, внимательно наблюдавший за выражением лица Гонгадзе, сделал охранникам едва заметный знак рукой, и те стали медленно приближаться с разных сторон к Федорову.

Вдруг Надежда, отпустив руку Гонгадзе, гордо вскинула голову и, снимая на ходу правую перчатку, подошла к Лисовскому. Размахнувшись, она изо всех сил влепила ему оглушительную пощечину. Ее звонкий хлопок, как выстрел в лесу разорвал тишину. Закрыв щеку рукой, Лисовский с бешенством взглянул на пылающее гневом и ненавистью лицо девушки.

— Я дала согласие на брак с Вахтангом и это все объясняет! Кого я здесь люблю, и с кем хочу быть! — дрожащим от негодования голосом сказала она. — А случайные связи у меня были и до Федорова. Все их я давно порвала. И если я с кем-то из своих старых знакомых переброшусь парой слов, то это не значит, что я тут же лягу к нему в постель. Я не такая. Вахтанг это знает… — тяжело дыша, громко добавила Надежда, испепеляя Лисовского презрительным взглядом.

Гонгадзе несколько томительных секунд молчал, не сводя задумчивых глаз с лица девушки. Затем улыбнулся и, хлопнув в ладоши, тихо воскликнул.

— Браво!

Он подошел к Надежде, с нежностью обнял ее за талию и, повернувшись к Лисовскому, с иронией заметил.

— Представляю, что будет с вами Лисовский, когда Надежда станет моей официальной женой. А выходила она из зала, чтобы сменить платье, на которое я по неосторожности пролил шампанское.

Поцеловав Надежду в шею, он бросил озабоченный взгляд на крыльцо виллы, куда стали выходить удивленные длительным отсутствием хозяев гости, и, затем, обратившись к столпившимся вокруг охранникам, строго приказал.

— Заканчивайте здесь и все убирайтесь! Не хватает мне еще скандала на всю Европу.

Взяв улыбающуюся Надежду под руку, Гонгадзе кивнул на прощание Федорову и быстро направился с ней к банкетному залу. Когда его массивная фигура исчезла в дверях главного входа виллы, Лисовский поправил на, подергивающемся от нервного тика лице очки и, оглянувшись вокруг, сквозь зубы зло бросил.

— Убирайтесь, отсюда все!

Дождавшись, пока все разошлись, и они остались с Федоровым наедине, он угрюмо посмотрел на него и с угрозой процедил.

— Поздравляю! Вы выиграли. Но не думайте, что в дальнейшем вам удастся делать тоже, самое.

С трудом, сдерживая на лице улыбку, Дмитрий Николаевич удивленно спросил.

— Господин Лисовский! Неужели моя скромная персона доставила вам неприятности?

Лисовский с бешенством взглянул на него.

— Тогда, — Федоров подчеркнуто учтиво поклонился Лисовскому. — приношу вам свои извинения и искренние соболезнования!

Надежда, расслабившись, сидела в шезлонге во дворе виллы и, прикрыв глаза темными очками, наблюдала за окнами кабинета Гонгадзе. Было часов десять утра. Уже по-летнему жаркое солнце приятно жгло ей плечи и шею и как мячик перекатывалось по спокойной, чуть розоватой воде бассейна. Налив себе в стакан еще джин-тоника, она сделала несколько маленьких неспешных глотков и в изнеможении откинулась на спину, пытаясь отвлечься от назойливых невеселых мыслей, которые тревожили ее вот уже несколько дней.

С момента обручения прошла неделя. Как она и предполагала, неожиданный визит Федорова на виллу резко изменил спокойное и размеренное течение жизни всех ее обитателей. И хотя ситуация начала понемногу разряжаться, и взлом неизвестным кабинета Гонгадзе на фоне повседневных забот стал отходить на второй план, тем не менее, обстановка на вилле и вокруг нее продолжала оставаться напряженной.

Гонгадзе после длительного ночного совещания со своими ближайшими помощниками принял ряд решений, которые кардинально изменили условия проживания здесь и практически ставили крест на том, чтобы она смогла выполнить просьбу Федорова. Лисовскому в категорической форме было приказано усилить ее охрану, и вот уже пятый день в любой поездке за территорию вилы ее сопровождало как минимум две машины с телохранителями.

Без разрешения Гонгадзе Надежда теперь не могла сделать за ворота ни шагу, и вынуждена была все свои поездки согласовывать с ним. Внутри виллы охрана так же была усилена. Секьюрити как, привязанные шлялись за ней повсюду. И даже ее горничная, пожилая, набожная тулонка, которую она с таким трудом подыскала себе за прошедшие полгода в Ницце и которой она раньше вполне доверяла, похоже, тоже начала шпионить за ней и рыться в ее вещах. Надежда с каждым днем все острее чувствовала, как вокруг нее постепенно сжималась петля, конец от которой, и она была в этом абсолютно уверена, находился в руках у Лисовского.

После стычки на обручении их отношения резко ухудшились, и не проходило дня, чтобы между ними не возникал какой-нибудь конфликт. Лисовский откровенно мстил ей, и Гонгадзе все чаще приходилось вмешиваться в их бесконечные разборки. Надежда в свою очередь тоже не спускала Лисовскому ничего.

После того, как он получил разрешение у Гонгадзе увеличить ей охрану, особенно при поездках за территорию виллы, она сняла на видеокамеру, как во время посещения ею магазинов, охранники прямо на улице снимают местных проституток, и тут же, в машинах, занавесив окна темными шторками, занимаются с ними любовью. Показ этого фильма Гонгадзе и нескольким его друзьям на вечеринке, которую они устроили у себя на вилле позавчера, имел бешеный успех.