– Это не симуляция.

– Да, конечно. Все равно превосходная.

– Толкай, толкай!

– Так ведь я и толкаю!

– Толкай сильнее!

– Да какая это, в жопу, симуляция?!

– Нет, ты что, это не симуляция в жопу.

– Слышь, я не в курсе, чем ты там закинулся, но бросай это зелье.

– Рукоять загорелась!

– Залей ее водой!

– Не могу дотянуться до…

– Впечатляющее зрелище.

– Нет, ты явно чем-то закинулся.

– Секретирует что-нибудь. Без дури так не тупят.

– Я так рад, что дождался ночи! А вы?

– И я тоже. Ах, поглядите на дневную сторону! Необыкновенное мерцание, правда?

– Да, я такого даже не припомню.

– Ха! Вот здорово! Классная симуляция.

– Это не симуляция, болван. Тебе до сих пор не ясно, что ли?

– Уберите отсюда этого типа.

– А это еще что?

– Не что, а кто. Хомомданин. Его зовут Кабе.

– Ой.

Они сплавлялись в потоке лавы. Кабе сидел в центре плоской палубы и смотрел, как течет река расплавленного камня, полыхая ослепительно-желтым светом, озарявшим пустынный ландшафт. Он слышал разговоры, но не уделял особого внимания тому, кто какую фразу произносит.

– Он уже в отключке.

– Роскошная симуляция. Ты глянь только! А жар!

– Согласен. Его пора убирать.

– Горит!

– Отталкивайся от темных участков, придурок, не от светлых!

– Втащи и залей его!

– Что?

– Ой, горячо!

– Ух ты! Никогда не переживал такой жаркой симуляции!

– Это не симуляция. И вообще, тебя сейчас уберут.

– А может, кто-то…

– Помогите!

– Да выбрось ты его! Возьми другое.

Они находились на одной из восьми незаселенных Плит Масака, где, как на трех Плитах по направлению вращения и на четырех против, Великая Река текла прямо через семидесятипятитысячекилометровый туннель исходного вещества, из которого формировался ландшафт.

– Ух ты! Как горячо-о! Какая крутая сим…

– Уберите отсюда этого придурка. Его вообще не надо было приглашать. Тут одножизники без резервных копий. Если болван вообразил, что это симуляция, я не ручаюсь за его поведение.

– Может, он сам за борт сиганет?

– Больше гребцов на штирборт!

– На что?

– Направо. На правый борт. Вот сюда. Тьфу ты…

– Не надо так шутить. Он под таким кайфом, что даже если свалится за…

– Туннель прямо по курсу! Вот где самая жара!

– Ох ты ж…

– Жарче уже не станет, этого не позволят.

– Да пойми ты, остолоп, никакая это не симуляция!

Как было издавна заведено в Культуре, астероиды системы Масака – несколько тысяч лет назад, когда началось сооружение орбиталища, их разместили на временные планетарные орбиты – перемещались транспортниками к поверхности Плиты, где одна из нескольких систем энергодоставки (она же – боевой планетокрушитель, если называть вещи своими именами) разогревала эти твердые тела и плавила их, а после еще нескольких более сложных процедур манипуляции веществом и энергией либо оставляла шлак растекаться и остывать в заранее заданных направлениях, либо придавала ему нужную форму в соответствии с существующей морфологией исходного вещества Плиты.

– На.

– Что?

– Валятся не за, а на. И не надо на меня так смотреть. Все дело в плотности.

– Ага, а ты, самый умный, все про плотность знаешь. Терминал прихватил?

– Не-а.

– Имплант есть?

– Не-а.

– И у меня нет. Вот и поищи того, у кого есть. А заодно уберите отсюда этого придурка.

– Не вытаскивается!

– Штырь! Сначала выдерни штырь!

– А, точно.

Люди – особенно граждане Культуры, будь то гуманоиды, бывшие гуманоиды, чужаки или машины, – тысячи лет сооружали такие орбиталища, и вскоре после того, как технология устоялась (но все же тысячами лет раньше), некоторым сорвиголовам, или, по крайней мере, рисковым ребятам, пришло на ум использовать лавовые потоки, естественно образующиеся при такой морфологической перестройке, как среду для нового вида спорта.

– Извините, вам нужен терминал? У меня есть.

– Что-что? А, да, конечно, Кабе.

– Что?

– У меня есть терминал. Вот.

– Суши весла! Берегите головы!

– Ни фига себе, тут прямо все горит!

– Сеп, опускай навес!

– Опускаю!

– Ого!

– Суши весла, не то сгорят!

– Концентратор! Видишь вон того парня? На симах зациклился. Убери его отсюда, быстро!

– Сделано…

Так лавовый рафтинг стал приятным времяпрепровождением. На Масаке было принято сплавляться по лаве без помощи полевых технологий или новейших синтетических материалов. Острота впечатлений сильно выигрывала от сближения с реальностью еще и потому, что используемые материалы лишь приблизительно соответствовали требованиям, выдвигаемым окружающей средой. Эту практику именовали спортом с минимальной страховкой.

– Следи за веслом!

– Застряло!

– Тяни его!

– Ой!

– Что…

– А-а-а-а-а-а!

– Все в порядке.

– Да пошли вы…

– Кстати, вы все полные безумцы. Счастливо сплавиться.

Сам плот – точнее платформа размером четыре метра на двенадцать, огражденная планширом метровой высоты, – был керамическим; навес из алюминизированного пластика защищал гребцов от жара в лавовом туннеле, а сами гребные весла были деревянными, что дополнительно подчеркивало непосредственную вещность происходящего.

– Ой, мои волосы!

– Домой хочу!

– Ведро давай!

– Где этот идиот?

– Не ной!

– Офигеть!

Лавовый рафтинг всегда считался опасным и возбуждающим видом спорта. Как только восемь Плит снабдили атмосферой, он превратился в суровое испытание: к излучательным потокам тепла прибавились конвективные, и те, кто полагал более аутентичным сплавляться без дыхательных масок, рисковали обжечь дыхательные пути и легкие – как и следует из названия, перспектива не из приятных.