— Еланский! — крикнула от двери полная крашеная медсестра в зеленой спецухе, — Еланский, выходите! Вас в другую палату переводят!

Макс сел, спустил на пол ноги, нашел кроссовки и кое-как натянул их. Зашнуровать не получилось, от малейшего наклона тошнило, и голова шла кругом. Тогда оставил все как есть, побрел по коридору за толстенькой тетенькой, что оглядывалась на ходу и остановилась только у двери в конце коридора. Распахнула ее перед Максом и убралась в сторонку, остановилась поодаль, точно ждала чего-то. Макс шагнул через порог и остановился, ухватившись за косяк, — у окна стояла Левицкая.

Вдова повернулась, осмотрела Макса с ног до головы и приказала:

— Немедленно ложитесь и делайте все, что вам скажет врач. Вас будет лечить лично завотделением, я договорилась. И я все знаю, Юля рассказала мне, не надо мне ничего объяснять. Здесь, — она показала на объемистый пакет, что стоял на небольшом, покрытом одеялом диванчике рядом с кроватью, — все необходимое. Немедленно ложитесь и ждите врача. Я приеду завтра.

— Юля как? — спросил Макс, не решаясь двинуться вперед, хоть и снова замутило, но падать на кровать он не спешил.

— С ней все в порядке, она дома. Леня… мой заместитель привез ее. Отдыхайте.

Она прошла мимо, и Макс посторонился, пропуская ее, вдохнул запах дорогущих духов, закрыл дверь и слышал, как по коридору стучат, удаляясь, ее каблуки. Постоял еще немного, осматриваясь: отдельная палата со своим санузлом, удобной кроватью, холодильником и телевизором. Дорогое удовольствие, надо думать. «Надеюсь, зарплаты мне хватит». Макс сел на кровать и потянулся к пакету. Действительно, все необходимое, и кроме этого полно еды, есть все это одному можно было неделю. «В меня столько не влезет…» — Макс перегрузил продукты в холодильник, переоделся, лег на кровать и заснул, наконец в тишине и покое.

До вечера его никто не тревожил, потом пришла медсестра, сделала два укола: в мышцу и в вену, пожелав напоследок спокойной ночи. А утром пришел обещанный завотделением, невысокий лысеющий мужчина в очках и зеленом халате. Пришел со свитой из врачей и медсестер, те сгрудились у двери, пока начальство осматривало больного и изучало вчерашние снимки. А тот осмотрел Макса, выслушал, осмотрел еще раз, скороговоркой перечислил препараты, что требовалось колоть и принимать, и сказал молчавшему до сих пор Максу:

— Сотрясение. И трещина на ребре. Но последнее пока под вопросом, завтра сделаем повторный рентген, а пока лежите, отдыхайте, больше спите. Читать и смотреть телевизор вам нельзя.

— Надолго это? — спросил Макс, врач прикинул что-то, глядя на идеально ровный потолок, и сказал:

— Неделю лежать, не меньше. А там поглядим.

Это «там поглядим» получилось у него столь многозначительно, что Максу захотелось бежать отсюда куда подальше. Но сил не было, голова зверски кружилась от каждого резкого движения, и снова затошнило. Поэтому Макс врача поблагодарил, лег на спину и занялся единственным, что было разрешено: стал думать. Спал, думал, вспоминал вчерашний день, снова засыпал и снова прикидывал в уме так и этак. Потом мысленно вернулся на неделю назад, снова заснул и, проснувшись, видел уже не горсть пазлов, а почти полную картинку.

Для начала заставил себя вспомнить в деталях все, что произошло в манеже, минут десять лежал с закрытыми глазами, пока картинка полностью не восстановилась. И как Кристалл разворачивается у стенки, и как мчится на барьер, и как что-то падает в песок, падает и взрывается у лошади под ногами. Беспроигрышный ход: если кто-то хотел лошадь напугать, то круче шутки не придумать. Полтонны мяса и жил на полном разгоне в этом случае поведут себя вполне предсказуемо: будут метаться как ошпаренные, а всаднику и вовсе не поздоровится. Счастье, что Юлька ездит хорошо и удержалась на осатаневшем от ужаса Кристалле, а могла ведь и свалиться ему под копыта. И этот «кто-то» именно на такой исход и рассчитывал.

Макс лег на живот и стал смотреть в окно, на больничный забор, на дорогу за ним и стену огромного супермаркета, что закрывала дальнейший обзор. Просто смотрел, а мысли уже не надо было подгонять, они ложились ровными витками, как нити на веретено, одна к одной, и мысли эти были нехорошие, но не их вина, а событий, что им предшествовали. И авария, когда машину с Юлькой протаранили какие-то придурки, и похабные телефонные звонки с угрозами, и похищение, когда девушку две недели продержали под наркотиками в каком-то подвале. А теперь петарда под ногами Кристалла — это следующий эпизод, и, скорее всего, не последний. И совсем плохо, что произошло это на территории, что считалась безопасной и где Юльке ничего угрожать не может. Однако те, кто охотился за ней, в этот раз снова подошли очень близко, но непонятно, на что рассчитывали: выкрасть ее хотели? Убить? Или просто напомнить о себе и припугнуть в очередной раз, чтобы помнила?

От мыслей Макс устал настолько, что не заметил, как заснул, а разбудил его стук в дверь. Она открылась, не дождавшись ответа, и в палате появился Рогожский. Поздоровался, осмотрелся, глянул на Макса и сел напротив, на тот самый диванчик, и принялся крутить в пальцах мобильник.

— Ну, как ты? Голова и все остальное?

В голосе начальства Максу послышались участие и забота, он кое-как сел на кровати, подождал, пока голова перестанет кружиться, и сказал:

— Нормально вроде. Болит, но терпимо.

— Это хорошо, — отозвался Рогожский, не сводя с Макса глаз, — хорошо, что терпимо. Я по просьбе Левицкой лекарства нормальные привез, у врача оставил. Скоро как огурец у нас будешь, выздоравливай, а я пойду.

А сам сидел, постукивая мобильником по ладони и глядя в стену над головой Макса. Понятное дело, подробности его волнуют, что нормально и объяснимо, Макс сосредоточился и сказал:

— Я все видел. Юлька через барьер прыгать собралась, когда петарда прилетела и сразу взорвалась. Лошадь испугалась и пошла вразнос, Юлька держалась, пока я Кристалла не остановил. Потом по голове копытом получил, дальше не помню.

Рогожский его не перебивал, выслушал молча, поглядел на экран мобильника и снова на Макса.

— Видел, кто кинул? — негромко спросил он.

— Нет, конечно. Я через стенки видеть не обучен, — неожиданно для себя зло ответил Макс. Что за вопрос, в самом деле: кто кинул? Знал бы кто, давно бы нашел и башку оторвал, а лучше трюк повторил, посадив шутника на самую нервную лошадь в конюшне, и со стороны полюбовался бы, как тот в джигитовке упражняется.

— Да понятно все. Это я так, машинально спросил, — сказал Рогожский. Взгляд у него сделался задумчивый и отрешенный, он точно сам сейчас сквозь стену смотрел и даже что-то там такое видел. Минут пять молчали, не меньше, потом Максу это надоело, и он решился:

— Еще эпизод? Попытка покушения? Уж больно все складно получилось. Одного не учли — Юлька хорошо в седле держится. Правда, надолго бы ее все равно не хватило…

— Пожалуй, — проговорил Рогожский, — пожалуй, так и есть. Я сам полночи голову ломал, сразу тебя спросить хотел, но Юлька сказала, что ты сознание терял и вообще чуть не умер. Я уж ей врача вызывать хотел, ее так трясло, что зубы стучали. Левицкая ей коньяка налила, та стопку выпила и спать свалилась. Но не ревела, что странно.