еще и из-за того, что мне не хотелось вносить в наше прекрасное полотно-картину — мысленное венчание в храме и брачное соитие во ржи, недалеко от леса — черные краски бытия.

Дни шли медленно. Я торопил время, ждал встречи с женой. Мне о дне ее приезда сообщил Алексей. Он часто ездил в поселок, я думаю, это было связано с приездом его подруги Людмилы.

Людмила не любила Москву и оттого в поселке многие ее считали своей, а может быть еще из-за того, что она часто при любой возможности стремилась оказаться в поселке у бабы Паши. Мой зять мог с ней видеться запросто. Для этого ему достаточно стукнуть в стену и выйти во двор. То, что отношения у них были близкими, я догадался сразу.

— Дурак-дурак, упустил свое счастье, — не раз я после слышал от Светланы. Она, толкая его в шею, говорила. — Людмила была бы тебе хорошей женой. Зачем тебе далась Надежда? Она городская, на нее дунь, и согнется как лоза. А Людмила крепко стоит на ногах. Ей любая работа ни почем. Все умеет делать сама, ни на кого не надеется. — Я понимал, что Светлана была недовольна поспешной женитьбой брата. Надежда в доме не была хозяйкой, не стремилась ею быть — все заботы она переложила на мать и этим пользовалась.

— Я, побитый был, ты же сама знаешь! — «отпихивался» от сестры Алексей. — Помнишь, или уже забыла, какой я пришел из армии. Ты думаешь, я бы не женился на Людмиле, женился. Это теперь я уже другой — при руках и при ногах. Тогда днями лежал пластом. Мне ничего не было нужно. Даже любовь. Вот так!

Алексей мог быть с Людмилой счастлив. Мог, но отчего то не был. Мой зять мучил женщину и сам мучился. Его жизнь катилась не в колею — сикось-накось.

Зоров довольно часто, чуть ли не каждый день бывал в поселке, видел я его и у себя дома. Дорога к автостанции шла через нашу улицу. Алексей был прост: новости доносил мне легко, не стесняясь.

— Андрей, ты не представляешь, как у нас в поселке говорят о вашей свадьбе: Светлана герой дня! Она — умная. Ты — лох. Она тебя захомутала. — Я отмахивался от Алексея:

— Отстань, не до тебя! Скажи лучше, когда твоя сестра намерена приехать к законному мужу?

— В воскресенье! Я уже тебе это раз несколько говорил, а ты не принимаешь моих слов! Может, для тебя уже русский язык стал непонятен? Ты уж извини, другого языка я не знаю! — сказал Зоров, развернулся и ушел, торопясь туда, где находилась моя жена Светлана, к себе в поселок.

Ожидание мне давалось тяжело. Но я ничего не мог поделать. Поселок был рядом и далеко. Светлана находилась рядом и далеко. Мои мысли были только о ней, ни о ком более.

В день приезда жены мне пришлось основательно посуетиться. Я оббегал весь свой городок в поисках цветов.

Найти их оказалось невозможно — бабушки везли все в Москву. Нарвать цветов у себя на клумбе, я не смел — они не имели того вида. Мать их выращивала для души, а не для торжеств. Любисток, московская ромашка, анютины глазки… — все это не то.

Я не мыслил встречу со Светланой без букета цветов. Приобрести его у нас в городке было сложно, но я достал. Мне помогла тетя Надя. В поисках букета я буквально столкнулся с ней:

— Андрей! Ты меня чуть не сбил с ног, отчего так мечешься?

— Да, вот…, — и я начал объяснять тете Наде свое возбужденное состояние, — никак, нигде не могу достать цветы. Нет и все!

— Пошли со мной! — услышал я ее голос. Вахтерша повела меня к себе домой, и сама собственноручно срезала мне со своей клумбы, выбранные мной цветы. Букет получился что надо. Я не знал, как ее благодарить. Даже пытался всунуть в ее руку деньги, но тетя Надя отталкивала ее и говорила:

— Андрей, не нужно. Я цветы выращиваю не для продажи — просто люблю копаться в земле. Хочешь, зайди в дом, посмотри. Я живу не плохо. Мне одной, зарплаты вот так хватает, — и она, задрав руку, махнула ею над головой. — Я рада за тебя и за Светлану! — сказала вахтерша.

— На, держи букет. Это георгины — цветы не простые, королевские. И торопись, скоро, наверное, автобус прибудет!

Я попрощался с тетей Надей и побежал на автостанцию.

Она находилась у перекрестка двух улиц — небольшой пятачок, рассчитанный для парковки нескольких машин и их разворота при выезде на трассу. Там же у пяточка стояло здание, где можно было купить билеты и дождаться своего рейса автобуса.

До автостанции было рукой подать. Можно было бы подъехать на маршрутном автобусе, но он ходил редко. Я им не пользовался. Обычно везде и всюду меня выручали ноги. Только надеясь на них можно было не опоздать в техникум на занятия, на стадион на соревнования, навстречу со Светланой или же с друзьями Виктором Пресновым и Михаилом Крутовым. Я в шутку называл пеший маршрут — одиннадцатым номером и часто любопытным на вопрос:

— Ты на остановку? — Отвечал: — Да, на остановку! Одиннадцатый ждет, не опоздать бы.

Я пришел задолго, до прихода автобуса, зря меня торопила тетя Надя. В помещение я не стал заходить, в нем было жарко, присел у дерева — могучего тополя.

Время тянулось утомительно долго. Автобус — старенький обшарпанный «пазик» — «чай не из Москвы прибыл» — опоздал.

Светлана приехала не одна. Я увидел через окно рядом с ней Алексея и про себя подумал: Фигаро там, Фигаро здесь. Он, едва автобус остановился, вытащил из него большой-пребольшой чемодан. Затем показалось лицо Филиппа Григорьевича. За Филиппом Григорьевичем из автобуса вышла Мария Федоровна.

— Привет! — сказала Светлана и, оглядев своих родственников, выдала: — Нас целый комплект. Я не хотела, но отец?

— Не беспокойся! Места всем хватить! — ответил я, вручил букет и тут же полез целоваться. Стесненья я не испытывал. Светлана — не чужая — законная жена, а я ей был мужем.

— Отец и мать сегодня же уедут, — сказала моя зазноба. — Алексей, ты знаешь, где прописан — он нам не помеха, мы его отправим к Надежде или же…, — Светлана не договорила. Я понял к кому. Она имела в виду Людмилу.

Дома, я о том, что приезжает жена, ничего не сообщил. На вопрос отца:

— Андрей, ты куда? — махнул рукой. Я думаю, он понял все, не зря еще вечером интересовался, расспрашивал меня о