5. Мажор и мажорные обстоятельства

Париж. 16 округ. Лонгшамп аллея. Ресторан «Гранд-Террас». 27 июня

Велислав Илларионович Мартынов, следователь Прокуратуры Высшей категории, обедали в одном из самых шикарных ресторанов, расположенных в тенистых аллеях Булонского леса.

Молодому человеку недавно исполнилось 28. На работе его все уважали, на счету в местном отделении Сбербанка лежала круглая сумма. Молодой человек имел кое-какую недвижимость в местной столице и на Лазурном берегу, гараж из нескольких элитных авто - Кортеж, БМВ-Мерседес, Евро-Лексус, любовницу с нарожденными двумя детьми вне брака, жену с тремя детьми в браке. Своей жизнью был доволен. До покупки крупной судоходной компании на Средиземноморье оставались лишь детали.

Откровенно говоря, подробности работы в прокуратуре его волновали мало. Многочисленные помощники выполняли всю рутину за него, а он руководил. Все коллеги в один голос утверждали, что руководил неплохо.

В ожидании утки с черносливом и засахаренными яблоками под кисло-сладким соусом Мартынов пил вино. В винах он не разбирался, но знал, что дорогое.

Он редко обедал один (но платил лишь за себя!). Сегодня был особый случай, который откровенно говоря повторялся со все большей частотой. Следователь, стоящий на страже законов Федерации, не хотел, чтобы его половой партнер Сисар светился вместе с ним.

Гомосексуальный акт Мартынов попробовал от пресыщенности женой, любовницей и своими секретаршами. Все надоело. Но небритый заросший бородой по самые глаза Сисар выдал настолько изумительный минет, что ему неожиданно понравилось. Поначалу свидания случались раз в месяц, затем все чаще, пока не превратились в еженедельные.

От пост сексуальной нирваны его отвлекло появление «васьков», так следователь вслед за коренными парижанами стал именовать десантников. Голубые беретки, кажущиеся крохотными блинами на грубо вытесанных головах, тельняшки, разгрузки-быдло, одним словом. Чего сюда приперлись? Люди отдыхают. Ничего, сейчас он поставит их на место.

Мартынов хозяйским жестом подозвал холуев, доставая жетон Прокуратуры и представляя, как «васьки» сейчас очканут. По федеральному закону они не имел право досаждать работникам Прокуратуры, даже если те «находились под воздействием алкоголя, психотропных и наркотических веществ».

Реакция на жетон ему дико не понравилась. Ражий десантник изучил бляху и вместо того, чтобы удалиться прочь с извинениями, проклятый «васек», уточнил:

— Гражданин Мартынов?

— Вообще то господин, — высокомерно поправил тот.

— Согласно федеральному закону в колониях принято то же обращение, что и в Федерации, то есть гражданин.

— Ты будешь меня учить! Ты знаешь кто я?

— Согласно ориентировке, вы арестованный и должны быть доставлены в комендатуру.

— Арестован? Ты что спятил?

Словно ища поддержки Мартынов оглядел зал. Многие культурные люди, владельцы тугих кошельков, другие здесь не харчились, сочли за благо исчезнуть по-тихому. Трусы!

Лишь дурак-официант торопливо нес утку, прикрытую серебряной полусферой.

Мартынов взял себя в руки.

— Это какая-то ошибка! Обождите, пока я поем утку!

— Конечно! — десантник был сама вежливость.

Когда дурилка пробегал мимо, шевельнул локтем. Гарсон полетел в одну сторону, утка-в другую. Десантник учтиво остановил движение тушки, наступив ногой в ботинке 45-го размера.

— Доедать будете? — учтиво спросил он. — Как вам будет угодно.

На Мартынова надели наручники.

* * *

Вершинин выслушал тираду задержанного без эмоций, хотя выступление молодого прокурора поражало воображение своей изысканностью. Тут были перлы от «Вы совсем без мозгов?» до «На каторгу захотели?». Присутствовали «идиот», «сволота» и подонок. Словно ядра летали «гниды», «пидарасты» и «гниль обезьянья». Отдельного упоминания удостоились отдельные части тела следователя, фигурировавшие в выражениях типа «шкурку вам, вскоре попортят» и «причиндалы вам вырвут». Изысканные манипуляции были обещаны заднему проходу. И уже на самом финише прокурор почему-то выдал:

— Ссыте в штаны, майор, тогда быть может я вас прощу.

Должно быть у него были проблемы с мочеиспусканием. Когда тирада иссякла, Вершинин обнаружил Деко вытянувшегося по стойке смирно.

— Ты чего? Ты же русского не знаешь? — удивился он.

— Что-то не похоже, что он объявил нам благодарность, бро. Похоже патрон сильно разозлился. Тебе то что, для тебя Сибирь мать родная. Будешь на балалайке играть. А негры в Сибири жить не могут.

— Не тушуйся, я тебя тоже научу на балалайке играть!

— Неа, неохота. А в баскет в Сибири играют?

— Играют. Только сначала площадку от снега отроешь.

Молодой прокурор молча переводил взгляд с одного на другого и возмутился:

— Говорите по-русски!

Вершинин удивился по-настоящему. Мартынов не знал французского! 5 лет в Париже. Четкое требование должностной инструкции. Все коту под хвост.

Он прикинул, можно ли этим свалить молодого упитанного борова, и сам же отринул возможность как эфемерную. Требовалось нечто посерьезнее. Подумаешь, французского не знает. Не преступление.

— Велислав Илларионович, никто вас не арестовывал, боже упаси! — с удовольствием играл Вершинин свою роль. — Вы даже не задержаны. Это всего лишь привод для уточнения фактов по проведенным вам следственным действиям и дачи им правовой оценки.

— Какое вы имеете право давать мне правовую оценку? — прокурор надули щеки, розовые, хорошо накусанные в лучших ресторациях колониального Парижа.

— Что за ерунда? — делано удивился Вершинин. — Давать правовую оценку вам будут в главке. Если все правильно, вас даже могут наградить.

— Снимите наручники! — буркнул прокурор.

По знаку Вершинина десантник снял наручники и скрылся за дверью. Прокурор настолько освоился, что оглядел хозкомнату и снисходительно заметил:

— В какой гадюшнике вы сидите, майор. Должно быть, даже уборщицы не положено?

— Зачем вы так, Велислав Илларионович? Этот рабочий кабинет предоставлен мне как ответственному сотруднику главка лично госпожой Коликовой!

— Нашли госпожу! Мочалка сраная! Вот что, майор. Если вы вытащили меня только для уточнения данных, не надо об этом никому сообщать. Я и так все скажу, что вас интересует. И вообще. — прокурор набрал воздуху и заученно проговорил. — Мы все стоим на страже закона. Закон суров, но это закон!

Сучонок, залюбовался Вершинин. Здравствуй, сучье племя, младое, незнакомое! Понятное дело, дитя социального лифта. Папа сверху лебедкой тащит своего сыночка, пока он своего…

Вершинин сжимает кулаки. А своего он в грязь, пот и кровь. Бандиты, маньяки, расстрельные команды-ад во плоти. И он сам его туда. А этот сидит в Парижике, фуагра жрет.

У него возникла тривиальная легко выполнимая не требующая никаких затрат мысль. Вытащить пистолет, который по поручению полковника Вальяна ему передал Деко, и вышибить наглому отожранному сосунку мозги. Пусть он в своем дорогом костюмчике лежит на грязном полу, точно так же как на грязном асфальте в Багдаде лежал его убитый сын.

Вместо этого Вершинин улыбался. Был вежлив. Толерантен. Попросил передать ему все данные по делу.

Мартынов в ответ сама вежливость. Интеллигент во плоти. Сразу позвонил,