убийства сменился, да и опера была вечером. К тому же мы были обязаны сообщить о билетах, и шанс того, что капитан придет в оперу лично, был не так уж высок.

– Если не знать капитана.

Фледель смерил ее внимательным взглядом.

– В чем дело, сержант?

Она старалась, чтобы ее тон был ровным и холодным. Но в тот момент, когда их глаза встретились, перед ее глазами всплыли строки:

«После инцидента с [доступ запрещен] капитан полиции Фледель Крайше был понижен в должности и проходил длительную реабилитацию».

Где-то в глубине этих синих глаз хранилась тайна, к которой он никогда не даст ей прикоснуться. Как ей доверять человеку, прячущему от нее секреты прошлого?

Но она знала, что сама не лучше.

– Этот алтарь был посланием. Для нас. По крайней мере, кто-то из нас должен был понять, что значат эти паспорта и билеты. Что значит весь этот спектакль из пяти убийств. И судя по тому, что вы чуть не стали шестой, именно вы должны были понять, что это значит.

– Я не знаю.

Ложь.

Она словно прочитала это в его глазах.

– Что вы собираетесь делать, капитан? – Майкл робко посмотрел на нее. – Если уж нас отстранили…

– Пока не решила.

– В любом случае, знайте, что мы на вашей стороне, – Бретт серьезно посмотрел на нее. – Так же, как и всегда.

Кристиан вышла на крыльцо полицейского участка и прислонилась к стене здания. Небо было готово разразиться слезами, но в глубине ее сердца было пусто. Она вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Контролируемое самоубийство.

Она лишь кивнула, услышав сзади низкий хриплый голос. Раздался второй щелчок зажигалкой – на этот раз Аднета.

– Не думал, что вы курите. Впрочем, после вчерашнего я бы не удивился, даже увидев вас напившейся.

Кристиан хмыкнула, не став упоминать, что ее посещала подобная мысль.

– Знаете, а Алексис как-то предполагал, что серийный убийца может попытаться убить меня. Когда еще не было почти никаких улик. Теперь улик много, но смысла это имеет еще меньше.

– И все же так и есть. Если не стремитесь в объятия смерти, советую быть осторожнее. Не хочу в конечном счете вскрывать с Алексисом ваше тело.

– Если бы не Фледель, вам бы нечего было бы вскрывать.

– И вновь сержант беспокоится о вашей жизни сильнее, чем вы сами.

– Справедливости ради, когда он обнаружил бомбу, меня даже не было на месте. Если бы она все-таки взорвалась, меня бы не задело. Тем более один странный мужчина…

Она запнулась, осознав. Аднет перевел на нее взгляд, приподняв бровь:

– Мужчина?

– Когда я вышла во время антракта, ко мне привязался необычный мужчина. Он был неестественно навязчив, я отметила это еще тогда…

– Вы не поверите, суровая леди, мужчины иногда бывают настойчивы, когда дело доходит до женщин.

– Он пытался увести меня с концерта! Вы можете списать это на обычное совпадение, но он прямым текстом попросил меня уйти с ним за пару мгновений до того, как Фледель сообщил мне о бомбе!

Аднет покосился на нее, нахмурившись.

– Думаете, что-то знал?

– Может быть, я думаю слишком много, но его настойчивость переходила все границы. К тому же все время, пока я была рядом с ним, я чувствовала что-то… Что мне нужно выслушать его. Сейчас, когда я вспоминаю его, протягивающего мне руку, мне кажется, будто весь его вид говорил «уходите отсюда, пока можете».

– Может, вы и правы. Язык тела – то, что мы считываем подсознательно. Если у него было намерение спасти вас, вы могли это почувствовать.

Спасти.

Кристиан покрутила это слово на языке.

Не было бы рядом Фледеля, уведи тот мужчина ее – пострадало бы множество людей. Спаслась бы она, но погибли бы ни в чем не повинные люди. Почему, зная о бомбе, тот человек не сообщил в полицию?

Или она, закрутившись в водовороте постоянных намеков, начала искать скрытый смысл там, где его не было?

Зеленые глаза, выражавшие лишь скуку, пока губы расползались в улыбке. Лесть, слетающая с уст без каких-либо раздумий.

«Позвольте мне украсть вас в этот ночной час, принцесса».

Спасение, которое не было ей нужно.

– Вы могли бы пробить его по базе. Если он хоть раз светился в полицейском участке…

– Мы не успели представиться друг другу. Я даже не знаю его имени.

Аднет хмыкнул.

– И почему я не удивлен? Иногда вы кажетесь мне невероятной женщиной, капитан. Общаться с человеком, даже не задумавшись о том, как его зовут. Пожалуй, только вы так и можете.

– Я позволяю вам так со мной разговаривать только потому, что вы старше меня.

– А еще потому что я не нахожусь в вашем прямом подчинении. Так что я здесь единственный человек, кто может указать на ваши ошибки.

– И в чем же, по-вашему, моя ошибка? – она усмехнулась, но Аднет вдруг посмотрел на нее необычайно серьезно.

– В том, что ты выкинула часть своей жизни, не позволяя себе оборачиваться.

Она прищурилась, ожидая объяснения.

– Мы не первый год работаем вместе, Кристиан. Мы все знаем твою историю, – он перешел на «ты», глядя на нее несколько по-менторски. – То, как ты отказалась от своего прошлого, поняв, что надежды больше нет. Выкинула все вещи с рабочего места, что напоминали тебе о нем, продала дом. Тебе кажется, что ты так защищаешься от плохих воспоминаний, но правда состоит в том, что ты сама выбила почву у себя из-под ног. Твое прошлое – твой фундамент – оказалось предано земле вместе с ним.

– Что бы мне дало это прошлое, кроме боли по утраченному счастью?

– Вместо того, чтобы теряться в тумане будущего, ты могла бы спрятаться в воспоминаниях о счастливом прошлом.

– Зачем, если этого больше не вернуть?

– А что есть у тебя сейчас, если выкинуть прошлое? Если думаешь, что весь наш отряд не видит, насколько ты потеряна, ты ошибаешься. Сколько бы ты ни бежала от себя, прошлое – это твой груз и часть твоей жизни. Как хорошее, так и плохое. Ты не можешь просто выкинуть то, что тебе не нравится, и сказать, что этого никогда не случалось.

Кристиан закусила губу. Он был прав, и именно сейчас она чувствовала это особенно отчетливо.

– Мы одинаковы с тобой. Что ждет нас впереди? Я не вижу счастливых дорог. Единственная счастливая дорога ведет назад.

Она вспомнила