– Нет! Это плохая, ненастоящая легенда. И ты не Белый Дракон! Ты просто… просто лгун! Я не хочу слушать тебя! Белый Дракон вылупился из белого яйца в океане света и сотворил наш мир, а потом отдал жизнь в борьбе со Змеем Хаоса! – воскликнул Адхи, сжимая кулаки. Он ожесточенно спорил с пустотой заброшенного святилища, с осколками каменной мозаики.

«И я отдал жизнь в борьбе со Змеем Хаоса. Отдал, потерял всё, всех…» – с неискоренимой тоской сурово отозвался собеседник. И Адхи сжался от страха, потому что завибрировали стены, а с потолка посыпалась пыль. Но в коротком возгласе не слышалось настоящего гнева, скорее бессильная боль, скорбь о потерянном.

– П-прости… – вырвалось у Адхи.

«Ничего. Ты еще мал. Я не вправе гневаться на тебя, – смягчился Белый Дракон. – Но почему ты считаешь, что моя легенда неправильная? Разве бывают правильные? Даже в каждом племени орков рассказывают свои».

– В моем племени правильная! А в других… в других шаманы неправильные, – пробормотал Адхи, уже догадываясь, как нелепо и по-детски звучит его спор.

Он умолк, а Белый Дракон рассмеялся: «Неправильные! Ну конечно… Какой ты еще ребенок, Адхи, и до чего же ты боишься всего нового, малейших изменений в жизни. Хотя ты привык к укладу своего племени. Но тебя никогда не манили далекие просторы, тебе не любопытно узнать, что на самом деле произошло с миром? Тебе достаточно легенд шамана Ругона. Но ты ведь задал вопрос, ты услышал меня. Так действительно ли ты боишься нового? Или лишь давишь в себе бесконечную тягу к познанию в угоду традициям?»

– Традиции священны! Духи предков становятся духами-из-скорлупы и оберегают нас до тех пор, пока мы следуем традициям. А все новое, все, отличающееся в моей жизни, пока приносило только боль, – отчеканил заученную с детства фразу Адхи. Только верил ли он собственным словам? Верил ли, что всегда под защитой духов, а ведет его неизменная и предначертанная с рождения судьба? Так говорил шаман, этим оправдывали любые странности в жизни.

«Но чтобы выбраться отсюда, тебе придется измениться. Чтобы найти брата, тебе придется измениться. И ты уже изменился. Разве нет? Загляни в себя, ты изменился. И не потому что стал мэйвом, ты начал меняться с тех пор, как вступил в пору взросления. Теперь, к сожалению, тебе придется повзрослеть быстрее, чем сверстникам. Спасти брата сможешь только ты, но друзья помогут тебе. Кстати, тебе пора к ним возвращаться».

– Я не могу, – вздохнул Адхи. – На той стороне закрылся «прокол».

«Почему не можешь? Кто тебе сказал? А, Офелиса напугала тебя своим возгласом. Но она ведь не говорила, что отсюда нет выхода. Просто попробуй. Ты ведь даже не пробовал. Снова боишься нового, боишься новой силы. Но ты принял ее, когда подумал о спасении Дады. Вспомни те ощущения. Все получится».

– Белый Дракон! Не покидай меня! – встрепенулся Адхи, но голос затих, и святилище замерло в тишине. Больше в нем не ощущалось ничьего присутствия. Снова он остался один наедине с тенями страхов и неуверенности. И новый наставник требовал невозможного, требовал самому научиться использовать силу.

«Но если я остановлюсь, если не попробую, то просто умру здесь», – подумал Адхи и сконцентрировался на воспоминаниях о путешествии к пролому Барьера.

Там были бесконечный коридор без пола и множество острых углов, от столкновения с которыми спасали раскрывающиеся белые крылья в черных прожилках. Нет, не то… Не лабиринт, не ощущение замкнутости – эти чувства лишь сдавили бы силу.

А вот полет… Парение сквозь пустоту к свету. Магия текла в теле, магия напитывала его, помогая вырваться из бесконечной затягивающей воронки. Темнота отступала, рассеивалась, позволяя свободно взмахнуть крыльями.

Адхи закрыл глаза и раскинул руки – парение, полет. Концентрация силы на кончиках пальцев, как учила сама магия, а не кудесники. Да, сила разливалась не крыльями, а мириадами белых линий. Адхи открыл глаза и увидел их повсюду в святилище.

А снаружи Пустынь Теней окутывали ужасающие черные. Вот почему так тяжело ему давался путь сквозь пустыню, вот почему кудесники не могли открыть «прокол»! Через эти темные канаты не пробилась бы ни единая искорка света. Но здесь, среди руин древней постройки, Адхи ощущал силу.

Едва касаясь, кончиками пальцев он плел дверь, не воровской лаз в пространстве, а настоящую дверь в незримую юрту. Он представлял Отрезанный Простор, верное положение гор с рассветной стороны, далекую пустошь Разрушенного Моста и пестрый табор кудесников.

Хотелось вернуться в племя, но Адхи все еще ощущал на себе печать проклятья, там бы он по-прежнему оставался незримым призраком.

Его путь еще не закончился – только начался. И ему предстояло ступить в неизвестность. Он впервые делал что-то без четких указаний, пусть Белый Дракон и наставил на верный путь. Может, страж и рассказывал неправильные легенды, но привел в правильное место, где зыбко рассыпались прозрачные белые линии.

Адхи ощущал себя не то плотником, не то ткачом, но не болтливым кудесником, который горазд только на ярмарочные фокусы. Он делал нечто иное, нечто свое, вырисовывая охранные узоры вдоль косяка двери-«прокола», создавая иллюзорную ручку, за которую вскоре плавно потянул. И дверь отворилась.

Адхи ступил за порог.

Так он превратился почти в тень, скиталец сумрачных миров, открывший дверь на Пустыни Теней. Адхи переступил порог, но не оказался на Отрезанном Просторе. Его затуманенному измученному взору предстал бесконечный коридор лабиринта, увитого плющами темных и светлых линий, как тонкой вышивкой узоров-оберегов, которые матери вышивали детям вдоль ворота и рукавов рубашек. В этом одиноком отрешенном пространстве кружились осколки, множество звенящих полусфер и фрагментов без формы и смысла. К одним тянулись сияющие белые линии, другие укутывала плотная тьма, точно души людей – каждого по-разному, каждого по поступкам и помыслам.

– Белые линии, Белый Дракон, выведите меня, спасите, – молил Адхи, сжимая у сердца похолодевшие руки. – Где я?!

И сквозь тишину, точно ответствуя на неосторожные возгласы, вспышкой молнии прорвался невыносимый гул, хлестнувший болезненной волной чуткий слух орка-мэйва. Адхи закрыл уши ладонями, надеясь спрятаться и исчезнуть.

– О Белый Дракон! Защити и наставь! – воскликнул он, когда различил в перекрестьях черно-белых линий лавину из всадников и громовых машин, каждая из которых приносила смерть множеству воинов, когда древним монстром изрыгала в облаке огня и дыма оглушающе свистящее зажженное ядро.

«Несчастное дитя! Как же ты попал прямо в осажденный редут посреди боя? Куда ведут тебя белые линии?» – посетовал отдаленный голос Белого Дракона, пока оглушенный и испуганный Адхи прятался под защитой земляных стен. А вокруг царил хаос, но не тот, о котором твердили в легендах, а хаос изначальных пороков разумных существ, хаос их тяги к уничтожению.

Вокруг сражались люди, множество людей, что не напоминали разделенные отряды воинов племени, несущихся навстречу ратной славе единым шквалом. Эти незнакомые создания двигались, подобно заведенному механизму, подчиняясь гулким командам полководцев, несущихся с саблями наголо впереди войска на горячих взмыленных конях.