– Хорг скрывается на другой половине вашего мира. Вернее, там скрывается тот, кто управляем Хоргом. Хорг здесь! Возможно, и твой брат где-то в этом мире. Офелиса сказала! – прокричала сквозь портал юная кудесница, но голос ее затих, затуманился помехами. Прокол мерк и волновался, затянутый дымом, а на редут неуклонно наступала конница, пусть и поредевшая благодаря усилиям Адхи.

– Чигуса! Чигуса? Ты слышишь меня? – воскликнул он, понимая, что уже не успевает последовать за капитаном Сергеем Яновичем.

– Слышу! Адхи! Ты в моем мире! Вернее, это вторая половина вашего мира. Я видела Хорга! – вновь раздался голос Чигусы. – А сейчас надо уходить!

– Я тоже его видел! Вернее, его магию, – воскликнул Адхи.

– Хватайся за мою руку и открой со своей стороны «прокол», я могу тебя вытащить, я улавливаю магию своего мира, – проговорила Чигуса и сдавленно добавила: – Офелиса считает, что смогу… Мне очень страшно.

– Не бойся! – вскинулся Адхи, вновь ощущая себя взрослым воином и подлинным защитником. Хотя теперь его пытались спасти, но он уже не боялся. Он чувствовал магию всем телом, сила текла сквозь руки и ноги, перекатывалась вдоль позвоночника. Адхи принял свой дар и, сам того не желая, немедленно нашел ему применение. Но теперь требовалось уходить, против целой армии он бы не выстоял.

Адхи крепко схватился за запястье Чигусы, и в тот миг «прокол» начал расти, по краям его вновь расцвели чудесные охранные узоры, в которых угадывалась резьба на двери родной юрты. Так Адхи воспринимал настоящее перемещение между мирами – только черед дверь, никаких воровских нор. И в этом заключалась его настоящая сила, его способность.

Но не из-за этого ли его преследовал Хорг? Для ответов не оставалось верных фраз, где-то сквозь пространство робко тянулась рука Чигусы, где-то он сам открывал «прокол».

«Обратно в свой мир, пусть и не домой», – с радостью подумал Адхи и уверенно шагнул в открывшийся «прокол».

«Глупый маленький орк, стал эльфом, чтобы прийти ко мне? Прошел сквозь редут и пушки? Молодец! Приходи обратно, я буду ждать. Дракон уже говорит с тобой напрямую, настраивайся на его голос, веди меня к нему. Где Белый Дракон, там и темница великого Змея Хаоса», – разнесся в сознании жуткий голос. Адхи вздрогнул и очнулся: он лежал на песке, а рядом ничком застыла Чигуса.

– Где мы теперь? – спросила она, нетвердо поднимаясь.

– Это снова Пустынь Теней, – понял Адхи, ощущая неприятный привкус пепла на языке.

– Теперь мы оба оказались здесь! А должны были на Отрезанном Просторе! – испугалась Чигуса и заметалась в поисках «прокола», но воздух вокруг клубился лишь взвившимся вверх холодным песком.

– Пойдем к святилищу, – уверенно сказал Адхи, с надеждой замечая знакомое сооружение на горизонте. Одновременно он ощутил, что его тело и лицо изменились. После путешествия сквозь коридоры светлых линий он чувствовал себя иначе, то ли как-то по-новому, то ли напротив – слишком привычно.

Да ведь над нижней губой снова показались клыки, а в руках и ногах снова разливалась сила! Значит, открывая «проколы», он получил контроль над магией и сумел обрести прежний облик. Он мог считать себя Степным Орком. Или нет?

Все же что-то в нем изменилось без возврата, он ощущал себя иным – новым странным существом. Орки не умеют творить кудеса, орки не прыгают на полтора своих роста, как пришлось узнать во время обороны редута. Адхи только теперь заметил, как на него повлияло обращение в эльфа из другого мира. Во время сражения он не прислушивался к тому, как двигается собственное тело, как странно легко он преодолевает земляные преграды. Он видел только несущуюся конницу, а потом разум затопила ярость от слов Хорга.

Хотя его ли голос звучал в голове теперь, после прыжка через «прокол»? Как будто и его, но не привычный голос веснушчатого друга детства, а тот, которым Хорг разговаривал перед исчезновением на разрушенном мосту.

Чужой голос, страшный, отвратительный, совсем непохожий на мягкие наставления Белого Дракона. Жаль, что высшее существо не помогло по-настоящему во время битвы, но теперь Адхи знал, что они со спутницей выберутся из Пустыни Теней только в святилище. И не таил обиды на Белого Дракона. Возможно, именно благодаря ему удалось хотя бы частично вернуть свой прежний облик.

«Кто я теперь? Орк? Мэйв? Мэйв в обличии орка? Ладно, так вроде неплохо, по крайней мере, так меня узнали бы дома. Ух, клыки мои клыки, на месте, родные», – немного успокоился Адхи и, помогая Чигусе бороться с ветром, довел ее до вершины развалин храма.

Вскоре вновь раскрылась сияющая дверь: под ноющими после боя пальцами непривычно легко сплетались белые линии, словно он понял простой принцип. Отец однажды показал, как делать ловушки для птиц, сперва не получалось, но после нескольких неудачных попыток пальцы уже сами делали нехитрые приспособления. Так и с белыми линиями, которые скручивались и выстраивались в очертания двери. Адхи сосредоточенно думал об Отрезанном Просторе, мечтая поскорее вернуться. Но отныне у него появилась цель: он знал, где искать Хорга. И все же очень хотелось отдохнуть в знакомой кибитке и, может быть, тайком пробраться к стойбищу Степных Орков.

– Пойдем? – пригласил Адхи, улыбнувшись, когда сияющая дверь несуществующей юрты засеребрилась охранными узорами. Чигуса неуверенно стиснула ладонь спутника. И вместе они шагнули за порог.

Вновь они пронеслись сквозь коридор белых линий, легко, без удушливой тяжести перехода через обычный «прокол». Вновь до обостренного слуха доносились бесконечные голоса разных миров. Но Адхи уже видел знакомые пейзажи, которые вскоре проступили яркими контурами и налились сочными цветами. Дверь исчезла, и потерянные странники миров обнаружили себя среди океана травы.

– Наконец-то мы дома, – вздохнула Чигуса, и Адхи тоже обрадовался свежему запаху степных цветов, но с горечью подумал: «Нет, я еще не дома, но мой дом в этом мире».

Вокруг расстилался родной мир Отрезанного Простора, переливался ароматами ранней осени и душной сырости после недавно прошедшего дождя. Из-за замерших холмов взлетали шестикрылые фазаны, вдалеке рыскала в поисках мышиных нор шестилапая лиловая лисица.

Над степью курился пар, сквозь который отдельными нитками проступали вечерние лучи Барьера. И не оставалось горестей сражения – ни выстрелов пушек, ни криков раненых, ни грохота конницы, не настигала и мертвенная тишина Пустыни Теней. Раньше Адхи не задумывался, как страшно оказаться в полной тишине, не менее страшно, чем посреди разверстого ужаса битвы, от воспоминаний о которой все еще дрожали руки и ноги. Но он уже не боялся, все страхи словно бы перерезало путешествие сквозь сияющую дверь, они остались смутными миражами на дне разрушенного редута.

И все же в сердце теснилась тоска: а что случилось в том мире? Остался ли жив Сергей Янович, этот странный смелый человек? И удалось ли солдатам отбить наступление вражеской конницы, окутанной темной грибницей Хорга? Да и в том мире, похоже, оставался Дада. Где же его держали? Как мучили? Не хотелось даже представлять, чтобы вновь не пробуждать нечто темное и обессиливающее в изорванной душе, которую не утешало даже возвращение в родной мир.