Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как это? Разве Махарат не всеобщий враг?
— Махарат — мать леса, человеческим языком — правитель, королева. Нравится нам это или нет, но её поддерживает огромное количество наших сородичей. И наш с ней конфликт проходит незаметно для всех остальных хранителей — они как жили, так и живут, не зная реального положения вещей. Поэтому Захим ведет себя так, как если бы никакой вражды и войны за будущее не было. Понимаешь?
— Это очень странно…
— Катя и Сергей возвращают воспоминания о предыдущих откатах не всем. Пойми, для Захима ты — будущий преемник леса и неопытный подросток. И в его задачу входит познакомить тебя с анатомией противоположного пола до объединения с парой.
— Я ничего не имею против анатомии, но нахрена мне мастер класс показывать, о котором я не просил?! Нахрена совокупляться со старыми бабами на глазах у других?!
Судя по задумчивому виду, Эфо догадывался, откуда ноги росли, и кто Диме рассказал о мастер классе.
— Если ты не умеешь говорить или читать, тебе же этому обучают? — спросил хранитель. — Правильно? Показывают как надо и как не надо.
— Да, но…
— Что но? «Обожаю» людскую расу. Самые мерзкие виды извращений изобрели они, но элементарно обучить подростка культуре семейной жизни у них под табу. Ты собираешься когда-нибудь жить с женщиной?
— Да…
— Детей хочешь?
— Наверное, да.
— И считаешь, что всё умеешь, знаешь и справишься?
— Эм…
— Не скрою, я тоже так считал в молодости. И для таких «умелых» и «знающих», как я, проводили экскурсии в человеческие города и показывали, как делать не надо. Приводили в дома, где старый муж и двадцать молодых жен. Лыбишься, да? Представил, что мы там увидели.
— Просто я с таким подходом в образовании не сталкивался…
— В задачу Захима входит показать тебе как не надо, и это нормально, что у тебя его поведение вызывает отторжение. На самом деле он этого и добивается, чтобы его образ жизни максимально тебе не нравился. Потому что как надо тебе покажут иллюзионисты через видения только после того как ты встретишь пару.
— Там где я жил Захима однозначно бы окрестили извращенцем или педофилом.
— У нас ребёнок до превращения обычно понятия не имеет об интимной составляющей отношений.
— Совсем? — усомнился Дима.
— Совсем, за этим очень тщательно следят защитники детей. Они никому не позволят очернять детство наших потомков. А вот уже через два-три года после превращения начинается постепенная подготовка к взрослой жизни. Заметь, подготовка, а не практика. До практики хорошо, если к годам двадцати дойдет. Если до двадцати лет кто-то из взрослых тэасов или людей к тебе полезет с липкими пальчиками практиковаться, им защитники детей головы отгрызут. Хотя и бывают исключения, когда подростки сами слишком активны, но сейчас такие случаи происходят реже, чем в моё время. С каждым новым поколением всё больше хранителей предпочитает объединение.
— И детей сразу заводить нельзя? — усмехнулся Дима, но уголки губ сразу вниз поползли, когда он понял по выражению лица хранителя, что именно так дело и обстояло. — Серьёзно?
— К рождению детей еще более ответственно подходят. Рёбенок не игрушка. Без одобрения ты не сможешь обзавестись потомками. Мне было около двухсот лет, когда родилась Рада.
После объяснения Эфо, как-то вся злость на Захима прошла. Дима осознал, что просто столкнулся с очередным недопониманием из-за разницы культуры.
— Со слов Кати это как-то по-другому звучало, — признался Дима.
— Вот поэтому я не хотел когда-то с ней объединяться. Многие вещи она так и не приняла. Однако залогом идеальных отношений, когда ты не пытаешься сломать партнера под себя. Особенно если ты его намного старше.
— Как вы вообще сошлись? Вы же разные!
— Нас подставила моя старшая дочь Рада — она хотела, чтобы мы сошлись. Я-то собирался Катю домой отправить, особенно после того как мне озвучили, что я могу с ней объединиться. Возраст, раса и культура, слишком много «но». Она-то была влюблена и молода, не видела в этом никакой проблемы. Не понимала пропасти и что разорвать связи уже будет нельзя.
— И ничего не сгладилось?
— Сглаживается, когда Катя превращается в хранителя, но пока она человек… это тихий ужас. Из неё лезет всё и сразу.
— Неприятно. И… мне не кажется, но вы какой-то другой? Спокойнее что ли…
— Не кажется, — слабо улыбнулся Эфо.
— Это из-за возвращения воспоминаний?
— Чем длиннее откат, тем больше вероятность, что ты получишь иную личность в итоге. Разный жизненный опыт, ситуации, проблемы и даже окружение. С одной стороны добрый семьянин, — он развернул ладонью вверх одну руку, — с другой — обозленный мститель, — развернул вторую руку. — И я совмещаю в себе качества обоих.
— И у вас нет раздвоения личности?
— Нет. Я ни тот и ни другой, а что-то посередине.
Эфо протянул Диме кристалл и зеркало.
— Закончим твою конфронтацию с Захимом. Покажи ему свои воспоминания.
Дима еще сомневался в словах Эфо, пока всё-таки не сделал так, как ему велел хранитель. После ознакомления с воспоминаниями Захим задал ему вопрос:
— Чего сразу не сказал? — у него даже выражение лица поменялось, словно до этого он пошлую маску носил.
— Я не знал…
— Скажу Дахоту, что дальше ты его клиент.
— Так это еще не конец?!
— Пока расслабься, ты еще с парой своей не сталкивался, — оскалился в улыбке Захим. — Вот столкнешься, тогда Дахот тобой займется.
— И как вы это поняли?!
Но хранитель ничего не ответил, удаляясь и насвистывая какую-то веселую песенку.
— Повезло, — послышался голос Изиса откуда-то сверху.
Дима задрал голову. Брат сидел на дереве, что-то плетя из веревок.
— Меня уже пытали видениями.
— Изис… — решил уйти от темы отношения полов Дима, — почему ты согласился уйти в ускоритель?
Брат брезгливо скривился, откладывая незаконченное плетение.
— Ты же в курсе, что Катя здесь уже не первое столетие?
Дима кивнул, а Изис продолжил:
— Больше всего на свете я хочу выжить и вернуться домой. И если пожертвованные мной пять лет помогут закончить эту свистопляску с откатами, то я согласен. Я не хочу застрять в дне сурка на пару сотен лет, как Катя.
Он спрыгнул вниз и, не глядя на Диму, сказал:
— Я два года как уже хранитель, и я видел воспоминания мамы, видел события глазами Махарат. И мне страшно, Дима, я хочу оттянуть неизбежное, хотя бы лет на пять.
— Страшно… умереть по-настоящему?
— Страшно попасть к ней в лапы, ведь она может не убить нас