окончательно теряя каменную маску, за которой скрывалась самая обыкновенная женщина.

— Ты, мама, если решишься…

— Слишком тяжело…

— Разве ты не хочешь забыть весь тот ад, который прошла? Стереть всё плохое, что накопилось в душе?

— Ты не понимаешь, это всего лишь магия! — она указала на зеркало.

— И что с того? — дёрнул плечами Дима. — Разве это так важно, если ты будешь счастлива? Как тогда… когда ничего не помнила. Ты же для этого стёрла память, чтобы снова стать прежней.

— Дима… я — монстр, на руках у которого столько крови, что ею можно умыть город.

— Ты. Не. Монстр, — упрямо произнес Дима, беря её за запястья. — Любой мог быть на твоем месте. Ты старалась выжить. И ты выдержала там, где другие ломались и погибали.

Она горько улыбнулась:

— Ты… говоришь его словами. Оставь меня, пожалуйста, пока я не сделала того, о чём сильно пожалею.

Со вздохом Дима подчинился и направился во внутренний двор, а за стеной обнаружил подслушивающих Эфо и Захима. И Захим сказал самую нелепую вещь в подобной ситуации:

— Мы мимо проходили.

Дима ему ни капли не поверил. Хранители ушли вместе с ним, ведя подростка напрямую к лесу. На границе Эфо без единого комментария отсоединился и оставил товарища с юношей наедине.

— Ты оказывается, ничего о нашей расе не знаешь, — в предвкушении потёр рука об руку Захим.

Дима внутренне весь сжался, приготавливаясь к огромному количеству пошлых шуточек…

***

— Здесь у нас колыбель жизни, — Захим подвел Диму к бассейну с вязкой лазурной жидкостью, в которой уже спал подросток, оплетенный синими корешками. — Самый безболезненный и самый быстрый способ превратиться в хранителя, — он провел раскрытой ладонью над поверхностью жидкости, не касаясь её.

Дима подпёр рукой подбородок, пока слушал хранителя. Он и подумать не мог, что Захим вполне может обходиться без пошлых шуток и не сводить все темы к взаимоотношению полов.

— Я правильно понимаю, до превращения мы ничем не отличаемся от людей? — спросил Дима.

— Или тэасов, — кивнул Захим.

— Даже органы у нас такие же, как у них?

— Да, поэтому наших детей практически невозможно вычислить среди детей людей или тэасов.

— Почему так? Раз превращаться больно, не проще было бы, если бы мы сразу рождались хранителями?

— Ты сталкивался с животными, которые имитируют других животных в личиночной стадии? — прежде чем ответить уточнил Захим.

— Да.

— А для чего они это делают, ты знаешь?

— Чтобы защититься от хищников…

— С давних пор на наших детей ведут охоту: из-за кристаллов, органов и крыльев, потому что дети — легкая добыча. И то, что наши дети превращаются в определенном возрасте — результат защитной эволюции. В твоем возрасте, ты уже в состоянии сбежать от охотников или даже дать отпор, если достаточно силён.

— Значит… на нас охотятся.

— К сожалению это так, — в его голосе появилась грусть. — Наши кристаллы ценнее, чем те, которые можно добыть из красных тэасов. Хотя мы и нелегкая добыча, но находится немало людей и тэасов, готовых рискнуть, чтобы поймать хранителя. И охотятся обычно на подростков, таких как ты. Особенно мы уязвимы зимой, когда впадаем в спячку. Сильные хранители засыпают всего на пару дней… но этого достаточно, чтобы мы успели лишиться части нашей молодежи.

— А разве… вы не умеете защищаться зимой?

— Умели. Раньше, но не сейчас.

— И вы не вычисляете тех, кто охотился на вас зимой?

— Они скрывают свои личности и в другое время года прячутся от нашей мести.

Захим опустил руку в жидкость и взъерошил волосы спящему в колыбели жизни подростку. Юный хранитель не проснулся, лишь пошевелился во сне.

— Он… ваш сын? — неуверенно спросил Дима.

— Мой, — кивнул Захим, вынимая руку. — Хотя воспитывал его не я.

— Почему?

— Из-за моего пристрастия к женскому полу мне притупили инстинкты, чтобы я не так сильно их чувствовал, как другие хранители. Но я всё равно ощущаю их, в том числе и их смерть… Этому повезло. Он достаточно силен и во время зимней охоты уйдет к сердцу леса, куда ктулухи не сунутся. Но другим повезло намного меньше. Из-за этого многие из нас мечтают, чтобы людская и тэаская расы навсегда исчезли и остались только мы. Именно этим соблазнила хранителей Махарат.

— Поэтому вы принимаете человеческие жертвоприношения?

— Считай, это местью за наших детей. Первыми начали охоту не мы. Жизнь за жизнь.

Родительские воспоминания говорили Диме о другом. Изначально мир принадлежал тэасам, а хранители пришли в качестве боевой силы более древней и агрессивной расы, желавшей забрать территории и способность меняющих реальность. Люди появились после первого перерождения и расплодились как кролики. И эти люди являлись потомками ускакавших в другой мир тэасов-беженцев, соответственно и способности унаследовали от них. Существовал некий невидимый магнит, который притягивал их обратно на историческую родину. Поэтому люди со способностями к перемещению между мирами всегда попадали к тэасам, а не в другое место.

От потока информация Дима потёр переносицу. У него кипели мозги. Воспоминания возникали, как если бы он мгновенно прочитал энциклопедию.

— Почему вы забыли о том, что было до первого перерождения, раз наследуете память родителей? — спросил Дима, как только привел мысли в порядок.

Захим задумчиво коснулся подбородка.

— Воспоминания, которые мы наследуем, контролируются сердцами леса — они решают, что мы должны помнить. Знаешь, некоторые воспоминания могут отравить и даже повредить рассудок неподготовленного, именно поэтому после воскрешения обманщиками времени хранители зачастую не помнят о том, как погибли. Молодые хранители, погибшие от рук охотников, всегда забывают, как умерли.

Захим скосил на подростка любопытный взгляд.

— Я так понимаю, что… ты получил полный объем, раз задал мне этот вопрос.

— Не уверен, но, похоже, что да…

— Очень странно. Хотя в твоё время может что-то изменилось, ведь ты родился уже после третьего перерождения.

Дима пожал плечами. Он не знал ответа, а родительские воспоминания не подсказывали ему, какие именно произошли изменения с расой хранителей.

— Ладно, не забивай себе пока этим голову, — махнул рукой Захим. — Возвращаемся в деревню, пока тебя там разыскивать не начали.

Он превратился в туман и очень быстро устремился вперёд, но заметив, что Дима просто побежал за ним, вернулся обратно.

— Так дело не пойдет, — сказал он недовольно, — потратим немного времени, чтобы научить тебя хотя бы незримой форме.

— И летать научите?

— Мы парим, не летаем. Да и за один день хорошо, если ты научишься принимать незримую форму…

***

— Уи-и-и, — Дима как ребёнок радовался, когда проходил сквозь стены.

Захим наблюдал за ним с ленивым прищуром, греющегося на солнце кота.

— Не застрянь в стене, а то будет