Господин Отмар оказался высоким, лысеющим, худым мужчиной средних лет, с узким длинным лицом и тонкими губами. Он был полон достоинства. Его маленькие прищуренные глаза смотрели на мир внимательно и невозмутимо. Со мной он держался почтительно, но как с равной.

Всего через час после встречи я убедилась, что господин Отмар и впрямь был лучшим мажордомом, которого можно было найти во всем королевстве.

Не тратя слов, он вставил в глаз монокль и совершил быстрый обход своего временного места работы. Заложив руки за спину и шагая размашисто, как циркуль, заглянул во все спальни, комнаты, будуары и кладовые. Вежливо поблагодарил меня за разъяснения, сделал искренний комплимент моим усилиям, а затем ловко взял все в свои руки.

Слуг он точно заколдовал. Господин Отмар не повышал голоса, но они вытягивались в струнку, стоило ему приподнять бровь. В лице Росвиты он нашел верную соратницу; кухарка смотрела на него с восхищением, сразу признав мастера своего дела. У них было немало общего. Как и Росвита, мажордом прошел выучку в столице, хотя последние двадцать лет не выезжал из Шваленберга.

— Я сниму бремя с ваших плеч, госпожа Вайс, — пообещал он, выслушав доклад о том, что было сделано в замке и как тут все устроено. — Насколько знаю, ваша основная обязанность — быть компаньонкой при госпоже Шварц? Теперь вы сможете уделять больше внимания своей госпоже, и меньше — хозяйству. Но я вот что вам посоветую… — он понизил голос, — … лучше как следует отдохните, чтобы со свежими силами повеселиться среди гостей. Раз вам придется сопровождать госпожу Шварц, нужно использовать эту возможность. Поверьте опытному человеку — быть тенью среди гостей не так уж плохо. Главное, не тушуйтесь и не стесняйтесь. На подобных загородных приемах формальности не соблюдают, все будет по-простому и многое будет позволено.

И, окончательно добив меня, он подмигнул мне, как заговорщик подельнику.

— Надеюсь, вы не в обиде на меня, госпожа Вайс, — добавил он. — Я вижу в ваших глазах беспокойство. Не старайтесь всем угодить; подумайте и о себе.

Я решила последовать его совету, и потому в день перед приемом не выходила из своей комнаты. Спала до полудня, а потом занималась гардеробом. Что-то подгоняла, что-то перешивала, часто подходила к зеркалу, прикладывала наряды к себе, так и этак заплетала волосы и часто вздыхала.

Проницательный господин Отмар был прав — меня снедало беспокойство. Чем ближе подходил день приема, тем тяжелее становилось на сердце. Его колола ревность — точнее, ожидание ревности.

Как бы ни относился ко мне Август, в одном я была уверена: до недавнего времени он нуждался в моей компании. Уж не знаю, кем я стала для него — другом или кем-то больше. Но я дорожила этими отношениями и привыкла к тому, что Железный Полковник зависел от меня.

Однако в последнее время все изменилось. И скоро изменится еще больше. В замке появятся другие люди, и они будут забирать все внимание барона.

Да еще эти прекрасные дочери его знакомых! Совершенно непонятно, что на самом деле Август думает о возможном сватовстве. Он подшучивал над планами князя женить его, но такая женитьба была для него выгодной. Я опасалась, что честолюбие возьмет верх.

Утро следующего дня тянулось медленно. С каждым часом мне становилось все томительней и беспокойней. Спозаранку в замок прикатили кареты со слугами и чемоданами. Господа должны были прибыть после обеда из княжеского имения в Шваленберге.

Господин Отмар занимался последней подготовкой комнат и размещением слуг. Я позавтракала в одиночестве, надела лучшее платье, почти час причесывалась у зеркала, а потом решила выйти на крыльцо и там ждать, когда к воротам подъедут кареты.

Замок Морунген стало не узнать. Теперь в нем было шумно: в коридорах звенели голоса горничных, окрики лакеев, на заднем дворе переговаривались возницы. Изваяния наблюдали за суетой с угрюмой настороженностью и как будто жалели, что позволили всему этому происходить. Я от души им сочувствовала.

Медленным шагом спустилась по лестнице, которую теперь украшал новый ковер, миновала холл, прошла среди деловых лакеев и толкнула тяжелую дверь.

В лицо ударил прохладный ветер. Солнце заставило зажмуриться, и я не сразу заметила, что на крыльце я не одна.

Опершись руками о балюстраду стоял барон; заслышав стук двери, он обернулся.

Мы застыли, изучая друг на друга. Мое сердце застучало часто-часто, подгоняя кровь к щекам.

Он заговорил первым:

— Майя, вы восхитительны, — он подошел, бесцеремонно взял меня за плечи и повернул налево и направо, как куклу, которой хотят хорошенько полюбоваться. Его глаза улыбались: он и правда был рад меня видеть, и смотрел на меня так, будто я была самой прекрасной девушкой на свете.

Затем он отпустил меня, сделал шаг назад и слегка склонил голову на плечо, словно желая рассмотреть получше.

Я стояла столбом, в полном смятении — и от этого взгляда, и еще оттого, что впервые за все время нашего знакомства я увидела Железного Полковника в мундире.

Не будь я уже влюблена в Августа, я бы немедленно влюбилась в него в этот самый момент.

Короткий темно-зеленый форменный сюртук с небольшими фалдами сидел на нем великолепно. Стоячий воротник и обшлага были обильно украшены шитьем, на плечах у него красовались эполеты с серебряными шнурами, а на талии был повязан офицерский кушак.

Быстро посмотрела ниже. Узкие белые брюки, заправленные в высокие сапоги из тонкой кожи, тесно облегали выпуклые мышцы бедер. У Железного Полковника были длинные, сильные ноги. Я не могла оторвать от них взгляда, понимая, что веду себя неприлично. У меня пылала кожа на щеках и на лбу. Наверное, я была пунцовая от смущения.

Перевела взгляд на его грудь — это было безопаснее, и стала изучать блестящие пуговицы, неизвестные мне нагрудные знаки и восьмиконечную звезду с дубовыми листьями на лацкане.

Я подняла голову. В его серых глазах по-прежнему плескалось веселье. Он видел, что я ошеломлена, и был этим доволен. Железный Полковник оказался тщеславен как павлин.

— Возвращаю комплимент. Вы выглядите сногсшибательно, ваша милость, — я не стала изображать равнодушие и ответила предельно честно.

— Да, у офицеров мундир красивый. Собственно, он был одной из причин поскорее дослужиться до полковника.

Я слабо улыбнулась.

— Занятно, что мужчины одеваются столь нарядно, когда отправляются на свидание со смертью на войне.

— Это так называемый бальный мундир. В полевых условиях мы носим походную форму. Она куда проще.

— Уверена, вы смотритесь в ней не менее внушительно.

— Рад, что вам понравилось, — сказал он чрезвычайно довольным тоном.

— Понравилось? Я потрясена. Вы такой красивый… почти как новогодняя елка, — добавила я лукаво, чтобы он не сильно зазнавался.

— Новогодняя елка? — переспросил он озадаченно. — Это еще почему?