и, решительно-безвозвратно, желали начать профилактику в виде то ли кача, то накидать мне руками-ногами. Чола возмутился:

— Я технарь почти закончил, на повара, вы чё! Тебе плохо, кровь есть? Пошли в сортир.

После посещения данной культурной достопримечательности, почти на пинках, меня доставили в роту, за рыльно-мыльными и в санчасть. Чола, гордый своей проницательностью и возможностью заработать очки перед командиром роты, немедленно доложил о наблюдениях, рапортовал про свои подозрения на дизентерию и убыл. А меня…

А меня снова отправили показывать копро-кино, только теперь медбрату.

— Третий, — сказал тот, подойдя к посту с красавицей в белом халате, карими очами и третьим размером. — Хорошо, таблетку задержали.

— Сука, — сказала красавица в звании ефрейтора, — началось.

В таблетке, «полковой «скорой помощи», меня ждал саранский Илюха с моего взвода КМБ и неизвестная мрачная личность с длинным носом.

— Сидим, засранцы? — поинтересовалась давешняя красота, переодевшаяся в форму. — Ну-ну, мать вашу. Поехали в инфекционку.

Уже потом, вернувшись через две с небольшим недели, узнал всё самое интересное, сраную мякотку творившегося в полку. Узнал и порадовался неожиданной удаче, свалившейся на нас троих и Маугли со спецназа, привезенного в краевую инфекционку следующим утром. Нам повезло, мы лежали в боксах на четыре человека, с ванной и прочим необходимым. Нас кормили, пусть скудновато, но даже вкусно. У нас имелся гражданский медперсонал, а сигареты и книги у нас появились совсем вскоре.

Полк, почти убивший боевую составляющую через чью-то халатность, пережил эпидемию дизентерии куда хуже. Пацанов складировали в спортзале, в какой-то момент превратив его в склад двухярусных коек, под завязку забитый нашими страдающими товарищами. Нам повезло.

Уже потом, когда всё улеглось, нам наконец-то раздали фляги в чехлах, выпустив приказ — воду брать только там-то, вместо чая поить личный состав подслащенным настоем из коры дуба и вообще — следить за чистотой, гигиеной и, собственно, духами.

Фляги стали нашими спутниками надолго, укатив в оба Дагестана и прослужив Чечню. Во второй командировке машина с водой атаковалась нами сразу по приезду, пока не добрались командиры. Просто вода стала дефицитом и её набирали как могли, ведь потом она разливалась хлорированной, а кто пробовал такую, обработанную химиками, никогда не забудет этой гадости. Если не хлорка, то в ход шла какая-то местная колючка, делавшая воду тупо горькой и обеззараженной.

В общем, до всего правильно мы добирались всем полком через набитые шишки, если не сказать хуже. Ну, сами понимаете, как оно случается при дизентерии в месте тесного скопления народа, чаще всего не мывшего руки перед едой. И не потому, что мы склонялись к чуханству, а потому как умывальники не работали, бывает же такое.

Но всё это случилось потом. А пока…

А пока, неожиданно, нас окунули в почти гражданскую жизнь, пусть и разрешив выходить из бокса только на крыльцо. На первые два дня нам хватило этого по уши, вставать с коек не хотелось, да и опасно было.

Третий зольдат нашей компании оказался моим почти земляком, призыва осени 1997 и с самой Самары. Мы бледнели на койках, смотрели на медсестер с врачами как на ангелов Господних и ждали — когда оно прекратится?! Когда, когда, Отец-Вседержитель, мы сможем не думать о близости самого обычного толчка?!

В общем — лежали, страдали и гасились. Персонал относился к нам как к обычным больным, жалеть солдатиков уже переставало быть модным, а сотрудники инфекционок, по уровню цинизма, склонности к черному юмору и прочим милым вещам всего на пару пунктов отстают от патологоанатомов.

И тут нам подселили нового больного.

Такого же как мы, в пижаме, коротко стриженного и смотревшего на нас как Каа на бандерлогов:

— Духи?

— Духи.

— А я дембель. Да и похер, я с ментбата, здорово, пацаны. Есть чего курить?

Дефолт, Арбат, Кинг Даймонд

Мы были счастливыми людьми, живущими вроде бы и в свое время в своем месте и, одновременно, существующими вне страны. Мы тупо не ощутили дефолта августа 98-го. От слов «совсем», «абсолютно» и «полностью». Нас как кормили хрен пойми чем, так и продолжили кормить им же, как выдавали раз в год кирзачи, так и выдавали дальше.

Имелся нюанс, конечно, точно вам говорю.

Мы продолжали лежать в инфекционке. В гости приходил спецназовец Талгат, лечившийся в соседнем корпусе, мы шлындрали взад-вперед, стараясь не выбираться за пределы краевой больницы, а единственным вопросом оставались сигареты. Выход пришёл с неожиданной стороны, заставив в очередной раз задуматься — что о человеческих натурах в целом, что о нашем же сослуживце в частности.

Мой самарский тёзка начал пропадать. А появляясь — пах копченой колбасой, шоколадом и пару раз старательно вытряхивал кармашки больничной пижамы. Шерлоки Холмсы, скрещенные с батькой Махно в каждом из нас троих, немедленно взяли верх и мы отправились за ним сразу же, как тот решил слинять.

Ну, а как? Мы не жили по понятиям, зоновским законам или чему-то схожему. Но за КМБ привыкли — нужно делиться и делиться — это справедливо. А не крысятничать и не чуханить по углам с закоулками. В отличие от нашего тихого старшего товарища двадцати трех лет от роду.

Стоило удивляться его желанию попрошайничать? Наверное, нет, но мы удивились. И ввели налог, не совсем справедливо полагая, что стоит делиться. Так что единственным удивлением, связанным с дефолтом, когда рушились судьбы и сгорали накопления, только-только начавшиеся после святых-лихих девяностых, стала покупка сигарет.

— Дайте Петра Первого.

— Семь рублей.

— Сколько?

— Семь.

— Вчера же пять стоил?

— Вчера дефолта не было.

— Чего?

Продавец отмахнулась, а мне осталось купить «Нашу марку». Пацаны удивились не меньше меня, а мой земляк огорчился еще больше в связи с выросшим планом по выклянчиванию. Что делать, на дворе стоял девяносто восьмой, армия даже во снах не мерещилась смесью из спортлагеря с получением среднетехнического образования, а сигареты требовались.

За окном кончалось лето 98-го, наша юность исходила на нет, вместе с «тополиный пух, жара, июль» Иванушек, «ай брид» Вакуум, вторым «Антикиллером» Корецкого и изучением особенностей местного диалекта.

Вы знаете, что такое сапка или цапка, коими сапают или, конечно же, цапают? Это мотыга.

Вы знаете, что Самаросаратов для краснодарских одно и тоже, также, как для всей страны единым является родина Гайдара Арзамас и кубанский Армавир? И что мы, самаросаратовские пацаны, разговариваем ме-е-едленно, почти как эстонцы? Вы знаете, что грецкие орехи, валяющиеся под ногами в зеленой кожуре, не стоит есть, что им надо вызреть, а ваше не местное происхождение выдают коричневые, после попыток расколупать скорлупу,