«Как не вовремя!» – подумала про себя Кристина, а вслух спросила:

– Не подскажешь, где мне найти… э-э… Графиню?

– Последний раз видел ее вон в том трейлере, – Мануэль указал на круглобокий белый фургон с лицом белого клоуна на боку. – Давай, счастливо освоиться! Увидимся! – попрощался он и направился к воздушным гимнастам.

Некоторое время Кристина провожала его взглядом, а затем собралась с мыслями и повернула к белому фургону.

* * *

В отличие от Мануэля, никто из других циркачей, встреченных по пути, не сказал Кристине ни слова. Никто ей не улыбнулся и даже не кивнул. Взгляды, которыми ее провожали, казались в лучшем случае холодными, а в худшем – враждебными и осуждающими. «Что я им такого сделала? – напряглась Кристина. – Они смотрят на меня так, будто я убила их любимую собачку!»

Зато через некоторое время за ней увязался мальчишка лет десяти с нелепо оттопыренными ушами, широким носом и крупным толстогубым ртом, делавшими его похожим на обезьянку. Он ничего не спрашивал, ничего не говорил, просто шел позади, рассматривая ее с детской непосредственностью, и насвистывал какую-то депрессивно-протяжную и смутно знакомую мелодию. В конце концов Кристина не выдержала.

– Что тебе? – резко спросила она.

«Обезьяныш» не ответил, только молча уставился на нее круглыми карими глазами. Когда Кристина тронулась с места, он снова пошел за ней, тихонько насвистывая все ту же заунывную мелодию.

…В джинсах, рваных на коленках, просторной черной толстовке и с волосами, забранными в небрежный хвостик, Графиня казалась совсем еще девчонкой, а никак не директором цирка. Она стояла у довольно массивной коробки, в которой Кристина не сразу, но узнала промышленный принтер, и нажимала на кнопки. Рядом с ней стоял длинноволосый блондин с тонкими чертами лица; стройный, изящный, с мечтательным и даже одухотворенным выражением лица, он походил на эльфа – или на поэта, подвергшегося внезапному нападению музы.

Когда Кристина поднялась по ступеням и постучала, принтер гулко зашумел и начал работать. Графиня охнула и отступила на шаг, как будто случилось нечто из ряда вон выходящее, а «поэт» выдохнул, глядя на нее с восторгом и опаской:

– Ничего себе! Значит, это ты!

– Извините, – кашлянула Кристина, про себя удивляясь, почему заработавший принтер вызвал столь бурную реакцию.

– Привет! – несколько рассеянно отозвалась Графиня. – Сейчас, подожди немного, ладно?

– Доброе утро, – вежливо поздоровался «поэт» и кивнул, рассыпав белые локоны по плечам. – Я Лас.

– Я бы поспорила насчет «доброго», – буркнула Кристина. – А я – Крис…

– А у нее пока нет имени, – перебила Графиня, забрала из принтера распечатку – это оказалась яркая цирковая афиша – и обратилась к Кристине: – Ну что, пойдем поговорим?

Кристина вышла из трейлера, едва не столкнувшись с мальчишкой-«обезьянышем», который зачем-то продолжал ее ждать, и вздрогнула: возле самых носков кроссовок в землю воткнулся нож.

– Кабар! – предупреждающе протянула Графиня.

– Что? – ворчливо отозвался коренастый черноволосый метатель ножей, неторопливо подходя ближе.

– Не нарывайся. Она не виновата.

– В чем не виновата? – тут же насторожилась Кристина.

– Ни в чем, – резко ответила Графиня.

«Моя удача. Не успела появиться в новом коллективе – и меня уже не любят, – подумала Кристина. – А я даже не знаю, что такого сделала, чтобы настроить всех против себя».

– Не виновата? – Кабар окинул Кристину неприязненным взглядом с ног до головы и демонстративно отвернулся. – А я считаю, что очень даже виновата!

– Во-первых, все мы появляемся тут только одним способом, и ты это прекрасно знаешь, – парировала Графиня. – Во-вторых, мы еще не знаем наверняка, останется ли она с нами.

– Может, кто-нибудь все-таки объяснит, в чем я, по вашему мнению, виновата? – снова попыталась добиться ответа Кристина.

– В том, что ты – эгоистка, зацикленная на своих надуманных обидах и проблемах, – презрительно прищурившись, ответил Кабар.

Кристина даже вздрогнула; неожиданное, прилетевшее из ниоткуда обвинение ужалило, словно внезапный удар. Он ее вообще не знает – с чего вдруг такие выводы?

Желание оправдаться и немедленно ответить на несправедливые слова боролось в душе с желанием выпустить шипы и с видом оскобленной невинности вызывающе вздернуть подбородок и промолчать – так, как всегда делала это в школе. Последнее привычно победило.

– Оставь новенькую в покое, слышишь меня? – отчеканила Графиня. – Я тебе запрещаю!

– Запрещаешь? Мне? А тебя кто назначил главной? – тут же взвился Кабар.

Лас сделал было шаг вперед, словно намеревался вступиться за Графиню, и метатель ножей перевел на него злой взгляд.

– Что? Хочешь мне что-то сказать? – с вызовом спросил он.

Лас промолчал. Чрезвычайно довольный результатом, Ка-бар снова перевел взгляд на Графиню. Та изогнула темную бровь и выразительно уставилась на метателя ножей. Рядом с его яростью ее спокойствие выглядело особенно контрастно. Снисходить до ответа она, похоже, не собиралась.

Кристине только и оставалось, что переводить взгляд с одного собеседника на другого; на ее глазах разворачивался конфликт, корни которого, судя по всему, уходят глубоко в прошлое. Она ничего не понимала, но знала одно: метатель ножей, во-первых, явно недолюбливает Графиню, а во-вторых, считает Кристину в чем-то виноватой. И, похоже, не он один.

– Проблемы? – делано небрежно поинтересовался подошедший к ним мужчина в потертых джинсах, кожаных сапогах и клетчатой рубашке с закатанными до локтя рукавами. На щеках красовалась легкая рыжеватая небритость, на ремне – массивная пряжка, во рту – короткая соломинка. Прямо-таки ходячая реклама ковбоя Мальборо; для завершения образа не хватало только кобуры пистолета и широкополой шляпы с загнутыми краями, но Кристина была готова поверить, что все это лежит у него в фургоне.

– У нас всегда проблемы, – резко ответил Кабар.

Не говоря ни слова, «ковбой» подошел к Кристине, вытащил из земли нож и, держа за острие, протянул Кабару. Тот не глядя его взял, и в следующее мгновение нож пропал; впечатляющий фокус, если учесть, что у метателя не было длинных рукавов, которые так удобно использовать для создания иллюзии исчезновения.

– Можешь идти, – сдержанно сказала Графиня.

– Уйми свою подружку, Ковбой, а то она слишком раскомандовалась, – фыркнул Кабар, и Кристина невольно усмехнулась: надо же, и правда «ковбой»!

– Попридержи язык, – угрожающе ответил тот.

– Я ему не подружка, – одновременно с ним ответила Графиня, а Лас снова сделал было шаг вперед, но опять ничего не сказал.

Слова Графини Кабар пропустил мимо ушей, в его глазах загорелась неприкрытая радость. Похоже, ему очень хотелось с кем-то сцепиться, а тут и соперник появился. Но прежде чем конфликт перешел на следующую стадию, Графиня жестко приказала Ковбою: