И то, что сперва было просто влюбленностью и увлечением, смешанным с неожиданной ревностью, теперь разрослось до драконьих размеров. Настолько, что занимало все мои мысли и отравляло даже сны. И ничего хорошего в этих снах не было. Потому что каменное выражение лица Сэма не оставляло сомнений – я его не интересую вообще.

Ну вот и как дальше мне было учиться у него же?

Да и сам он прямо заявлял, что тратит на меня слишком много личного времени. И как только наступит учебный год, он с превеликим удовольствием уступит право обучать меня другим.

На что я, конечно же, отвечала, что ему не придется меня на это уговаривать.

И что? После этого я должна была прийти к Сэму и сказать, что мне еще что-то от него нужно?

Так что вопрос о поиске денег и работы за это время стал для меня за это время не только острее, но и безнадежнее. Настолько, что сегодня в город я приехала не с пустыми руками, а с тем самым браслетом, который был создан Сэмом еще на Земле.

За это время я уже знала, что никаких чар на браслете больше нет. Сам браслет Сэму я так и не показала. Он даже не знал, что его «подарок-с-подвохом» вернулся ко мне. Но Сэм и без этого научил меня, как создавать вокруг артефактов ауру из флюидов растений и с ее помощью оценивать цвет и рисунок проступивших чар. Вокруг этого браслета аура была прозрачной.

Не знаю, зачем моему прапрадеду, кем бы он не был, понадобилось сперва воровать это украшение, а после – делать его для меня безопасным, но такой браслет я действительно могла носить. А еще могла зачаровать его самой на что угодно. Или же продать.

Так как создан он был из углерода с Земли, то строжайший запрет на вещевую магию, действующий на Акрле, на него не распространялся. А так как в этот мир это украшение попало с помощью фамильяра, то оно не было зарезервировано на границе. Контрабанда.

Незарегистрированное украшение из бриллиантов чистейшей воды в этом мире было настоящим сокровищем. Куда большим, что на Земле. И если бы я смогла его продать, возможно, я бы решила свои финансовые проблемы на какое-то время.

Ради этого я и пришла в ту часть Одаралина, которая была негласным «черным ходом» столицы. Вроде и до центральных улиц рукой подать. И главная площадь – вон она, за переулком. Но все же, местные жители и туристы сюда сворачивали не просто так, а с конкретными целями.

Я, скрывая этот браслет под длинным рукавом платья, как раз оглядывалась в поисках вывески старьевщика или ломбарда, планируя сперва приглядеться к его ассортименту, а уже после – решить, стоит или не стоит показывать ему украшение. И именно в этот момент чей-то взгляд змеей заскользил по моему позвоночнику и скорпионом ужалил в затылок.

Вздрогнув, я обернулась.

Фирэллен арэ Нерт, выглядывая из стоящей неподалеку белоснежной резной кареты, запряженной золотыми единорогами, царственно улыбнулась и поманила рукой.

Я видела эту альву второй раз в жизни. Причем в этот раз – не в истинной-боевой форме, а в «человеческом» варианте. Но узнала сразу же. Мне кажется, я бы узнала ее в любом виде, даже если бы она сменила внешность, настолько ярко ее образ остался в моей памяти. И, конечно же, я не стала к ней подходить. Развернулась и пошла к ближайшей двери, совсем не уверенная, что именно за ней находится то, что мне нужно.

– Неужели все настолько плохо? – мелодично прозвучало мне в след. – А ведь я могу тебе помочь, человечка, – мурлыкнула «суккуба», ничуть не стесняясь редких свидетелей нашей встречи. – Если, конечно, захочешь меня выслушать.

Я замерла перед дверью.

Я могла отнести браслет старьевщику гораздо раньше. Но я прекрасно понимала, что он может приложить меня магией и забрать украшение себе. Больший вред точно не причинит. За физический вред, нанесенный студенту «Истона», наказание было таким, что Сэм с его выселением в другой мир очень легко отделался. Но то, что старьевщик может меня ограбить – это запросто. Поэтому-то я и не спешила с продажей драгоценного подарка.

Ну а еще немного потому, что это все-таки был подарок Сэма. И только этим он был ценен мне, как бы я не хотела быть к альву равнодушной.

Фирэллен же предлагала пока просто разговор. И, в отличие от старьевщика, она точно знала, кто такой Сэм и что он делает в Акрле. И, судя по всему, не сдала его ни властям, никому бы то ни было.

Так, может, ее стоило выслушать?

И я обернулась к ней.

Альва озарилась улыбкой. Наверное, это была просто игра света, но мне показалось, что в этой улыбке отразилось что-то победное. После чего, разговаривать с ней захотелось еще меньше, чем было до этого. Но я же не ребенок, чтобы играть в игру «буду – не буду».

– Подойдешь? – спросила она, подзывая кивком головы. И водопад ее почти смоляных волос зазмеился по полуоткрытым алебастровым плечам.

Что ж. Кажется, придется уступить и в этом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Семь шагов до кареты я сделала настолько спокойно и ровно, насколько могла, хотя внутри все клокотало. Обманываться не стоило: Фирэллен раздражала меня только фактом существования. И, кажется, альва это знала.

Возможно, это даже было взаимно.

И все же последний шаг до нее мне не дался. Казалось, будто между нами была какая-то физическая преграда. Пусть невидимая, но вполне осязаемая. Только что молнии не летали.

Неужели это и есть ревность? Никогда раньше не подозревала, что могу испытывать такое. Я была бы просто счастлива, если бы Сэм клятвенно пообещал, что его с ней ничего не связывает. Но она еще на празднике дала понять, что у нее на него было очень много прав. Куда больше, чем у меня. А я...

А я – та, с кем он даже разговаривать предпочитает сквозь зубы!

Чем быстрее я сотру его из своей жизни, тем лучше. И вдруг предложение Фирэллен поможет мне это сделать?

– Так, о чем ты хотела поговорить? – утихомирить внутренних демонов не получалось, зато демон злости на Сэма заткнул всех остальных.

– Хотела и хочу, – Фирэллен все еще улыбалась, но уже как-то не так победно. Ее пристальный взгляд несколько раз прошелся по мне сверху донизу и обратно. После чего она сделала нечто странное – выставила руку вперед и с интересом потрогала воздух.

Ну да. Мне и самой казалось, что он стал плотнее и лишился прозрачности, став легким туманом. Но, может, это просто в нем кружилась летняя пыль?