Дверь в шкаф оказалась не плотно затворена и из образовавшейся щели торчал клок седых волос. Стефан невольно вздрогнул, было ощущение, что из шкафа за ним кто-то наблюдает. Гость сделал обманный шаг назад, а потом резко дернул дверь на себя. На гвоздике, вбитом с внутренней стороны двери, болтался седой парик. Стефан присмотрелся, а это были вовсе и не волосы, а тонкая козлиная шерсть, сплетенная в косматые лохмы. «Озорница, однако», — усмехнулся Стефан, выдыхая. Он невольно перевел взгляд на содержимое шкафа и удивленно присвистнул — на узких полках стояли: крынки, мисочки, стеклянные пузырьки, наполненные разными непонятными жидкостями или совсем странным содержимым — сухими жабьими лапками, пауками, кузнечиками, мышиными хвостами — редкостная гадость. С потолка ведьмовского шкафа свисали пучки ароматных трав, от которых у Стефана немного закружилась голова. В одной из мисок гость рассмотрел огромные когти, бережно разложенные в две кучки. Стефан задумчиво взял миску, не зная, что и думать. К такой тайне своей ненаглядной невесты он был как-то не готов.

— Как не прилично без приглашения являться, — услышал Стефан за спиной приятный голос-колокольчик и чуть не выронил страшную миску.

— Всего лишь ответный визит вежливости, — он торопливо сунул ногти обратно на полку, — не мог не ответить, эти самые приличия обязывают.

Стефан повернулся к хозяйке. Сегодня Маричка не была обряжена служанкой, стан облегало скромное темно-коричневое платье шляхетки с знакомой ниткой речного жемчуга. В собранных небрежными косами волосах красовались нежные цветы шиповника. В руках Маричка держала крынку и полкаравая свежего пшеничного хлеба — наверное, свой завтрак или уже обед. И сама хозяйка ведьминых вещичек была свежей розой, такой чистой и даже немного наивной, что никак не сопоставлялось с мышиными хвостами и жабьими лапами. Девушка поставила свою ношу на стол и, нахмурив бровки-перышки, захлопнула дверь шкафа перед самым носом Стефана.

— Так ты, выходит, ведьмачка? — хмыкнул гость, прищуривая правый глаз.

— Думай, что хочешь, — равнодушно пожала плечами хозяйка, — посмотрел? Так пора и честь знать, — указала она на открытый проход к винтовой лестнице.

— Я ж теперь от любопытства спать не смогу, — оперся о шкаф Стефан, явно не собираясь никуда уходить. — Ты вот объясни — зачем тебе пауки-то сухие?

— Не в меру любопытным панам в бражку подмешивать, — с непроницаемо серьезным лицом произнесла Маричка, но в глазах плясали озорные искорки.

— А и чего вчера не вышла господаря-избавителя поприветствовать? — намекнул Стефан на свои заслуги.

— А было от кого избавлять? — усмехнулась девица и тут же нахмурилась, заметив кособоко стянутый край покрывала (как не пытался гость скрыть свои посиделки, а меткий взгляд хозяйки все сразу обнаружил). — Засиделся ты здесь, пан, пора и честь знать, — еще раз указала Маричка на выход.

Вот так вот, как блохастого кота гонит.

— Я здесь господарь и, где хочу, там и сижу, — задыхаясь от собственной наглости, процедил сквозь зубы Стефан и плюхнулся на идеальную кровать, выставляя в проход ноги.

— Ой, глядите на него, — иронично протянула Маричка, — господарь выискался. Да ежели тебе дядьку позволил на троне Яворонков посидеть, то совсем не значит, что ты тут хозяин.

— Ничьего мне дозволения не требуется! — сразу же вспыхнул Стефан, вскакивая с кровати. — Я сюда править приехал и буду, а если вы с «дядьку» другого господаря из-за болот ждете, то долго ждать придется.

— Каменец никогда не будет сидеть на троне Яворонков! — тоже перешла на крик Маричка, сжимая кулачки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А кто будет? Вепрь? — начал наступать на нее Стефан.

Девушка вдруг вся сжалась, потухла и как-то испуганно покосилась на открытую на лестницу дверь.

— Не надо про него, — прошептала она, — до смерти его боюсь, — и она торопливо перекрестилась на висевшую в красном углу икону. — Я вас обоих ненавижу. Уходи.

Но сейчас Стефана и силком нельзя было выпихнуть.

— То целовать позволяла, по груди гладила, а то «ненавижу да уходи», — буркнул он. — А я по тебе скучал, — зелень мужских глаз встретилась с синими озерами девичьих очей.

— Три дня всего не виделись, когда успел, — с показным равнодушием произнесла Маричка, но невольно заправила за ушко выбившуюся прядку. Такой простой невинный жест кокетства, а у Стефана перехватило дыхание — точно ведьма.

— А давай отобедаем, очень молоко парное люблю, — примирительно произнес гость, хватая со стола крынку и поднося ее к лицу. В нос ударил горький запах травяного настоя. «Да это и не молоко, а варево какое-то».

— Ты что сделал?! — пронзительно закричала Маричка, кидаясь на руку Стефана и выбивая крынку. Зеленая жидкость широкой лужей расплескалось по полу. — Ты выпил это?! — тряхнула девушка Стефана за плечи, с тревогой заглядывая в глаза. — Выпил?!!

Стефан понял, что сейчас от правильного ответа зависит его судьба и ошибиться нельзя.

— Выпил?! — снова дернула его Маричка за свитку.

— Да… немного… много заглотил… Редкостная гадость, — и тут же увидел ужас в синих очах.

— Это же отрава, — зашаталась Маричка, так что Стефану пришлось ее подхватывать.

— Какая отрава? — переспросил он.

— Тебя отравить, — опавшим голосом прошептала она.

— Ну так получилось, — погладил он ее по плечу.

— Нет! Надо что-то делать! — раненой птицей заметалась Маричка по комнате. — Надо, чтобы оно попросилось назад. Перо! Где у меня перья?! — трясущимися руками она распахнула шкаф и судорожно начала шарить по полкам, роняя банки с пауками и кузнечиками.

— Тише — тише, — испытывая муки совести, попытался остановить ее Стефан.

— Вот оно, — вытащила, наконец, Маричка, большое голубиное перо, — рот открывай, — бесцеремонно схватила она Стефана за щеки, пытаясь разжать ему зубы и пощекотать горло.

— Эй! Эй-эй! — шарахнулся от нее Стефан. — Ты что творишь?!

— Спасаю тебя, дурак. Рот открывай! — снова кинулась на него девушка.

— Поздно открывать, уж все впиталось, я много выпил. Извини, — виновато втянул голову в плечи Стефан.

— Как же так?! — выронила перо Маричка. — Как же так? — начала она судорожно рыдать, вцепившись Стефану в свитку и купая его слезами.