– Почему Ольга тебя прислала?

– Зачем другого, когда я дорогу знаю, – пожал плечами Ясмуд.

– А я ведь узнал тебя, воин, – признался Мал. – Сразу узнал, только не хотел виду подавать.

– Почему так?

– А я лис опытный. Наблюдал за тобой. Посматривал.

– И что высмотрел? – равнодушно спросил Ясмуд, вгрызаясь в оленью ногу.

Спокойствие давалось ему нелегко. Братская могила в теремном дворе не выходила у него из головы. Ему все время чудилось, что древлянский князь уже знает о случившемся и просто играет с ним в кошки-мышки. К тому же на душе у Ясмуда было муторно, как во взбаламученной луже, из-за необходимости лгать. Христу это явно не понравилось бы – ведь он не кривил душой даже на суде. Ясмуд же скрывал от Мала правду о страшной смерти его соплеменников. Каково будет потом смотреть ему в глаза, когда тайное станет явным?

– Ты неспокоен, – заметил Мал, хрустя капустой с брусникой. – Тебе не по себе.

– А как же иначе. – Ясмуд пожал плечами. – Я ведь тоже не забыл нашу прошлую встречу.

– Что сказала Ольга, когда узнала про Игоря?

– Что тут скажешь. Плакала.

– Но за меня все равно идет, – самодовольно произнес Мал и хлебнул из кружки.

Глаза у него были розовые, движения стали размашистые и не очень уверенные.

«А вот убью его, – подумал Ясмуд. – Возьму нож и всажу в сердце. Не отдам Ольгу. Она моя».

Он взял нож, отрезал себе ломоть от каравая и стал жевать, не отрывая взгляда от стола.

– Игорь слабый был, – заявил Мал. – А я сильный. Вот почему Ольга сватов моих приняла.

– Настолько сильный, что деревья удержал бы ногами? – спросил Ясмуд.

Он не знал, как это у него вырвалось. Но произнесенного слова не воротишь.

Мал уставился на гостя выпученными глазами. Некоторое время он глядел молча, а потом вдруг зашелся раскатистым хохотом.

– Нравишься ты мне, киянин, – сказал он, хлопнув Ясмуда по плечу. – Ты отчаянный, а я отчаянных люблю. Возьму тебя в дружину, когда женюсь. Приближу и озолочу.

– Я при Ольге состою.

– У меня тебе лучше будет. – Мал зачерпнул вина, сунул ковш Ясмуду. – Пей.

– Завтра в путь.

– Я четыре воза велел в дорогу снарядить. Будет где отоспаться.

Ясмуд хотел было отказаться, но не стал. Выхлебал предложенное вино, а потом так и пил без остановки наперегонки с Малом, пока оба не уронили головы на стол и не захрапели.

Поутру похмелье придавило Ясмуда так, что он едва в седле держался. Древляне звали его прилечь на телеге, но он крепился, отказывался. На следующий день наступило облегчение, хотя в глазах по-прежнему мутилось, голова трещала и жажда мучила. Видать, напитки у Мала были плохи, а может, отвык Ясмуд от хмеля, пока в Вышгороде молился да с княжичем играл. В городские ворота въехал он совсем разбитый, на землю не спрыгнул, а сполз и, волоча ноги, отправился докладывать княгине, что задание выполнил.

Земляная куча во дворе пропала, каменные плиты лежали на прежнем месте, и лишь двое мастеровых возились в дальнем углу. По двору бойко сновала челядь, ступая ногами прямо по могиле. Или несчастных послов перезахоронили? Вяло размышляя об этом, Ясмуд поднялся наверх и был встречен на площадке самой Ольгой, поглядывавшей вниз из-за колонны.

– Ну что? – нетерпеливо спросила она. – Все тридцать три прибыли?

– Твоя правда, княгиня, – подтвердил Ясмуд, переминаясь на месте. – Здравствуй, княгиня.

– Да-да, – рассеянно произнесла она. – Кто этот безрукий, что ими командует?

– Коротич. Дядька Мала.

– Ага, это хорошо, – сказала Ольга. – Видишь, поверили тебе. А ты сомневался.

– Сразу их примешь?

– Нет, завтра. Сперва пусть помоются с дороги в баньке. Потные, грязные…

Она красноречиво наморщила нос. Ясмуд смутился.

– Я тоже от бани не откажусь, княгиня. Позволь и мне тоже…

– Нет! – резко возразила Ольга. – Ты поезжай в Вышгород. Святослав кличет. Гонец нынче прискакал, весь в мыле. Святослав, мол, места себе не находит, дядьку требует.

– Но, княгиня…

– Так надо, Ясмуд. Поезжай. Скоро вместе вернетесь, я за вами пришлю. Обещаю.

Ясмуд хотел обидеться, но не смог. Да и права была Ольга. Лучше ему оставаться подальше, пока сватовство закончится. Непросто муку такую перенести. Это не похмелье.

– Тогда счастливо оставаться. – Ясмуд поклонился и, не сдержавшись, язвительно добавил: – Совет да любовь.

Можно было ожидать от Ольги вспышки гнева, но она лишь улыбнулась:

– Скачи, Ясмуд, скачи скорее. Сейчас твое место рядом с сыном моим.

Он уехал. Два дня провел вместе с истосковавшимся, исхудавшим и ослабшим Святославом. Вместе они построили чудной городок на берегу пруда, проложили к нему дорогу и налепили фигурок из глины: пеших, конных, разных. Когда расставили, стало так похоже на Киев, что Святослав заявил:

– Домой хочу. Надоело здесь. Поедем, дядя?

– Матушка пришлет за нами, – ответил Ясмуд.

– Когда?

– Скоро. Может, завтра.

Ни назавтра, ни в два последующих дня никто из Киева не прибыл. А на третий день, ближе к вечеру, Василиса шепнула на ходу:

– На ночь не запирайся. Как уложу княжича, приду.

– Лишнее это, – твердо заявил Ясмуд. – Не до блуда мне.

Они со Святославом только что вернулись с охоты, усталые и голодные. Жара стояла страшная. Трава на лугах совсем сгорела, хлеба в поле полегли, а листья на деревьях пожухли и висели тряпицами. Василиса носила такую тонкую рубаху, что темные соски сквозь ткань проглядывали. А косу она на голове закручивала, чтобы затылок не потел.

– Дурак, – прошипела нянька. – Что ты о себе возомнил? Так я и побежала к тебе в постель! Сказать что-то хочу. Вести у меня из Киева. Но если ты против…

– Приходи, конечно, – заторопился Ясмуд. – Я на сеновале ночую. Там не так жарко.

– И себе, что ли, заночевать? – протянула Василиса, прыснула и убежала.

А ночью и впрямь забралась по лестнице, прошуршала мышью, окликнула приглушенно:

– Эй! Ясмуд? Ты здесь?

– Здесь. – Он сел, протирая глаза. – Что ты рассказать хотела?

Василиса подобралась ближе, перебивая запах сухой травы запахом своего сильного тела.

– Один киянин мимо с товаром проезжал, – сказала она, садясь напротив Ясмуда так, что один до другого смог бы запросто рукой дотянуться. – Я на речке стирала, а он коней напоить остановился. Ну и порассказал кое-что про княгиню.

В наступившей тишине было слышно, как шмыгают вокруг мыши и верещат сверчки в саду.