– По-твоему, мы готовы к столь серьезной атаке?

– Sì.

– Вначале я бы хотел узнать, где Борджиа держат Катерину Сфорца. Она сильный союзник.

На лице Макиавелли не дрогнул ни один мускул.

– Если она у них в плену, то, скорее всего, ее держат в Кастель Сант-Анджело. Борджиа превратили замок в настоящую крепость… – Никколо на какое-то время погрузился в свои мысли, а потом резко сказал: – Скверно, что Яблоко попало к ним. Эцио, ну как ты мог это допустить?

– Тебя не было с нами в Монтериджони. – Теперь уже резко говорил Эцио. – Мы вообще понимаем, что задумали наши враги? Есть ли у нас подпольная сеть осведомителей, на которую мы могли бы опереться?

– Сомневаюсь, – признался Макиавелли. – Большинство наемников вроде Фабио увязли в борьбе с силами Борджиа, а тех прикрывают французы.

Эцио сразу вспомнил генерала Октавиана.

– Чем мы располагаем? – спросил он.

– Ты говорил о сети. Отчасти она есть. Я говорю о девицах из одного римского борделя. Респектабельное заведение, где бывают кардиналы и другая важная публика. Но вся загвоздка в том, что содержательница борделя ленива. Ей больше нравятся празднества, чем сбор сведений.

– А как насчет городских воров? – спросил Эцио, вспомнив юркого воришку, едва не оставившего его без кошелька.

– Тоже могли бы стать сетью, но они отказываются иметь с нами дело.

– Почему?

– Понятия не имею, – пожал плечами Никколо.

– Тогда объясни мне, как выбраться отсюда. – Аудиторе встал.

– Ты куда собрался?

– Заводить друзей.

– Можно спросить, каких друзей?

– Думаю, до поры до времени тебе лучше не вмешиваться.

Поиски гнезда римской гильдии воров затянулись дотемна. Весь день Эцио ходил по тавернам, осторожно задавая наводящие вопросы и получая в ответ настороженные взгляды и ложные сведения. Пока наконец кто-то из предводителей местной гильдии не решил открыть Аудиторе настоящее местоположение их штаб-квартиры. Мальчишка-оборванец повел Эцио в обшарпанный квартал, чьи переулки сливались в настоящий лабиринт. Где-то посередине провожатый молча указал на грязную дверь и мгновенно исчез.

Ассасин оказался перед убогим постоялым двором. На скривившейся вывеске был нарисован не то спящий, не до дохлый лис. Окна прятались за ветхими, полусгнившими ставнями, давно не знавшими починки.

И что уж совсем странно для постоялого двора, дверь была накрепко закрыта. Сколько Эцио ни стучался, ему не открывали.

Негромкий голос, раздавшийся сзади, застал ассасина врасплох – обычно он не позволял бесшумно подкрадываться к себе сзади. Впредь надо быть бдительнее.

К счастью, голос звучал вполне дружелюбно:

– Эцио!

Человека, вышедшего из-за дерева, ассасин узнал сразу же. Это был его давний союзник Джильберто по прозвищу Ла Вольпе, или Лис, – глава флорентийской воровской гильдии.

– Ла Вольпе! Что ты тут делаешь?

Они обнялись. Лис широко улыбнулся:

– Ты хочешь знать, почему я не во Флоренции? Ничего загадочного. Здешний предводитель умер, и новым выбрали меня. Я решил сменить обстановку. Мое место во Флоренции занял мой давний помощник Коррадин. И потом, – вор заговорщически понизил голос, – сейчас в Риме больше… возможностей. Назовем это так.

– Наверное, ты прав. Может, продолжим разговор внутри?

– Разумеется.

Ла Вольпе постучал условным стуком – и дверь моментально распахнулась. За ней оказался просторный внутренний двор со столами и скамьями. Такое часто бывало на постоялых дворах, но здесь все выглядело на редкость замызганным. Двор со всех сторон окружали постройки, составлявшие одно целое с заведением. Бесшумно открывались и закрывались двери построек – туда-сюда сновали мужчины и женщины.

– Не слишком шикарно, да?

Они уселись за ближайший стол. Ла Вольпе крикнул, чтобы принесли вина.

– По правде сказать… – начал было Эцио.

– Зато вполне отвечает нашим целям. Но что привело тебя сюда? – спросил вор и тут же махнул рукой. – Можешь не говорить. По-моему, я уже знаю ответ.

– Ты всегда знал все ответы.

– Ты хочешь, чтобы мои воры шпионили для тебя.

– Совершенно верно. – Эцио подался вперед. – Ты согласен мне помочь?

Ла Вольпе чокнулся с ним, отхлебнул из своей кружки и только потом решительно ответил:

– Нет.

– Почему? В чем дело? – спросил ошеломленный Эцио.

– Потому что все это лишь сыграет на руку Никколо Макиавелли. Нет уж, спасибо. Этот человек – предатель нашего братства.

Сказанное не слишком удивило Эцио.

– Серьезное обвинение, особенно в устах вора. Какие у тебя доказательства?

Ла Вольпе угрюмо посмотрел на старого друга:

– Он – посланник папского двора. Сюда он явился как личный гость Чезаре.

– Он это делал по нашему заданию.

– Сомневаюсь. Я знаю, что он уехал из Монтериджони незадолго до нападения на город. Считай, бросил вас.

– Это было чистым совпадением, – махнул рукой Эцио. – Послушай, Джильберто. Я знаю, что Макиавелли не всем по вкусу. Но он настоящий ассасин и никогда не был предателем.

– Меня твои слова не убедили, – упрямо заявил Ла Вольпе.

Эцио не успел ответить. К столику подскочил вчерашний воришка и что-то шепнул Лису на ухо, а затем мигом исчез. Ла Вольпе встал. Аудиторе, предчувствуя беду, тоже поднялся.

– Хочу извиниться за вчерашнее поведение Бенито, – сказал Ла Вольпе. – Он не знал, кто ты. И потом, он видел тебя в компании того, кого мы считаем предателем.

– Черт с этим Бенито. Что случилось?

– Парень принес важную новость. Вскоре Макиавелли должен с кем-то встретиться в Трастевере. Я собираюсь проверить с кем. Не хочешь прогуляться?

– Показывай дорогу.

– Отправимся по старой дороге – римским крышам. Здесь это посложнее будет, чем во Флоренции. Как ты считаешь, справишься?

– Веди – я за тобой.

Расстояние между домами в Риме, в отличие от Флоренции, было шире. Сами крыши находились в отвратительном состоянии. Здесь требовалось постоянно смотреть под ноги. Несколько раз Эцио спотыкался на кусках черепицы, и те летели вниз. К счастью, улицы в это время были почти безлюдными. Друзья двигались достаточно быстро. Караульные Борджиа заметили их, но догнать не сумели. Наконец они достигли места назначения – рыночной площади. Лотки уже опустели. Окрестные лавки тоже успели закрыться. Светились лишь окошки двух питейных заведений. Эцио и Ла Вольпе спрятались за трубами и стали ждать.