В воротах приоткрылось решетчатое окошко, за которым блеснул человеческий глаз. И тут же окошко вновь закрылось. По другую сторону ворот послышались приглушенные голоса. Потом окошко открылось вновь. И уже вслед за этим раздался веселый баритон, лязгнули отодвигаемые засовы и ворота распахнулись. Перед Эцио стоял могучий человек чуть постарше его, облаченный в грубый армейский мундир. Его облик был не столь экзотичен, как прежде. Верзила широко развел руки, готовясь заключить старого друга в объятия.

– Эцио Аудиторе, старый ты так-растак! Входи. Входи же! Прибью на месте, если не войдешь!

– Здравствуй, Бартоломео.

Друзья тепло обнялись. Д’Альвиано повел Аудиторе туда, где находилось его жилище.

– Поторапливайся, дружище, – весело грохотал Бартоломео. – Мне не терпится тебя кое с кем познакомить.

Они вошли в просторное помещение с низкими потолками. Несколько окон, выходящих на внутренний плац, давали много света. Комната эта явно служила Бартоломео и столовой, и гостиной. Однако Эцио сразу заметил изменения в быте старого вояки: чистые жалюзи на окнах; на столе – вышитая скатерть и никаких тарелок с остатками еды; стены украшали картины; появился даже книжный шкаф. Любимый громадный меч Бартоломео с нежным именем Бьянка, который прежде всегда был на виду, куда-то исчез. Но больше всего поражала непривычная чистота.

– Подожди здесь.

Бартоломео щелкнул пальцами и велел дневальному принести вина. Эцио не понимал причину возбуждения, в котором пребывал его друг.

– А теперь догадайся, с кем я собираюсь тебя познакомить.

Эцио снова оглядел комнату:

– Ну, с Бьянкой я уже знаком.

Бартоломео нетерпеливо махнул рукой:

– Нет, нет! Бьянка теперь живет вместе с картами. Угадывай снова.

– В таком случае… – Аудиторе лукаво улыбнулся. – Наверное, со своей женой.

Бартоломео опешил. Эцио даже смутился, что угадал так быстро и испортил момент. Впрочем, не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить присутствие женской руки.

Уже через мгновение д’Альвиано опять расплылся в улыбке.

– Она настоящее сокровище. Ты бы ни за что не поверил. – Он повернулся и крикнул куда-то в дальние помещения: – Пантасилея! Пантасилея!

Дневальный тем временем принес вино в кувшине, стаканы и засахаренные фрукты.

– Ну где же она? – недоумевал Бартоломео.

– А ты под столом смотрел? – насмешливо спросил Эцио.

В это время по внутренней лестнице, которая шла вдоль западной стены комнаты, спустилась Пантасилея.

– Вот и она!

Эцио встал.

– Эцио Аудиторе, – представился он, поклонившись.

– Пантасилея Бальони. Теперь – Бальони-д’Альвиано.

Она была довольно молода – лет двадцати пяти, не больше. И, судя по девичьей фамилии, происходила из благородной семьи. Ее платье, при всей скромности фасона, было красивым и свидетельствовало о хорошем вкусе хозяйки. Овальное лицо Пантасилеи обрамляли светлые волосы. Курносый нос напоминал цветок. Полные губы говорили о привычке часто смеяться. Эцио понравились ее умные темно-карие глаза. Они смотрели доброжелательно, и в то же время в них ощущалась некая скрытность. Пантасилея была высокого роста – Бартоломео по плечо; худощавая, с широкими плечами и узкими бедрами. У нее были изящные длинные руки и красивые ноги. Бартоломео и в самом деле нашел сокровище. Эцио надеялся, что его друг сумеет не потерять драгоценную находку.

– Lieta di conoscervi[60].

– Altrettanto a lei[61].

Она быстро посмотрела сначала на мужа, потом на Эцио.

– В другой раз мы спокойно сядем и поговорим, – сказала она Эцио тоном женщины, которая уходила не потому, что не смела вмешиваться в мужские дела, а потому, что у нее были свои собственные.

– Посиди с нами немножечко, tesora mia[62].

– Нет, Барто. Ты сам знаешь, что мне нужно проверить писаря. Он вечно ухитряется все напутать в отчетах. И потом, у нас запасы воды на исходе. Надо распорядиться. – Она повернулась к Эцио. – Ora, mi scusi, ma…[63]

– Con piacere[64].

Улыбнувшись обоим, она удалилась наверх.

– Ну что скажешь? – спросил Бартоломео.

– Очаровательная женщина, – не кривя душой, ответил Эцио.

Он заметил, как сдержанно вел себя Бартоломео в ее присутствии. Вряд ли уши Пантасилеи часто слышали отборную ругань, к которой ее муж привык в казармах. Интересно, чем же ее привлек такой солдат, как Бартоломео? А впрочем, он совсем не знал эту женщину.

– Уверен, она на все готова ради меня.

– Где же вы познакомились?

– Об этом мы с тобой поговорим в другой раз. – Бартоломео схватил кувшин и стаканы одной рукой, а второй обнял Эцио за плечи. – Я очень рад твоему приезду. Должно быть, ты знаешь, что я совсем недавно вернулся с войны. И надо же! Ты – в Риме. Я уже хотел послать своих молодцов, чтобы разыскали тебя. Насколько помню, ты не любишь раскрывать мест, в которых живешь. И я тебя понимаю! Особенно в таком змеюшнике, как Рим. Но удача мне улыбнулась – ты сам меня нашел. И это прекрасно, поскольку я хочу поговорить с тобой о войне. Идем в мой кабинет.

– Я знаю, что Чезаре заключил союз с французами, – сказал Эцио. – Как война с ними?

– Успешно. Я там оставил крепких ребят. Теперь ими будет командовать Фабио. А я займусь выучкой подкрепления.

Эцио задумался над его словами.

– А Макиавелли считает… положение более тяжелым.

Бартоломео пожал плечами:

– Ты же знаешь Макиавелли. Он…

Их разговор прервало внезапное появление сержанта и Пантасилеи. Солдат был бледен как полотно. Госпожа д’Альвиано же сохраняла полное спокойствие.

– Командир, срочно нужна ваша помощь, – выдохнул сержант. – Нас атаковали.

– Что? Я не ждал, что они нападут так скоро. Эцио, друг мой, прости… Пантасилея, кинь мне Бьянку.

Она ловко бросила мужу тяжелый меч. Бартоломео пристегнул его к поясу и выбежал из кабинета. Сержант побежал следом. Эцио хотел к ним присоединиться, однако Пантасилея крепко схватила его за руку:

– Постойте!

– В чем дело?

От недавнего спокойствия Пантасилеи не осталось и следа.