Поднимаются шторы на окнах и двери. Видно иллюминацию на улице. На доме напротив выведено огненными буквами «Да здравствует Карстен Берник, столп нашего общества!».

Б е р н и к (стыдливо пятится назад). Уберите это! Не хочу видеть! Потушите!

Р у м м е л ь. При всем уважении должен спросить – у тебя голова в порядке?

М а р т а. Что с ним такое, Лона?

Л о н а. Тсс! (Тихо говорит ей что-то.)

Б е р н и к. Уберите эти огненные буквы! Зачем так насмехаться? Разве вы не видите – они тянут к нам свои огненные языки?!

Р у м м е л ь. Должен признаться…

Б е р н и к. Ах, вы не понимаете! Но я, я… это мертвецкая и погребальный костер!

К р а п. Хм.

Р у м м е л ь. Знаешь что, ты слишком сильно переживаешь.

С а н с т а д. Мальчишка сплавает через океан, и вы получите его назад.

В и г е л а н н. Надо полагаться на Всевышнего, господин консул.

Р у м м е л ь. Да и на корабль тоже, Берник. Такие не идут ко дну.

К р а п. Хм.

Р у м м е л ь. Будь это один из тех плавучих гробов… Ну какими не гнушаются там, в большом мире…

Б е р н и к. Мне кажется, я за эти минуты поседел.

Г о с п о ж а Б е р н и к, укутанная с головой в большую шаль, входит через садовую дверь.

Г о с п о ж а Б е р н и к. Карстен, ты знаешь?..

Б е р н и к. Знаю. Но ты, ты! Куда ты смотрела, как ты проглядела?!

Г о с п о ж а Б е р н и к. Послушай хотя бы!

Б е р н и к. Почему ты не следила за ним? Теперь я потерял его. Верни мне его, если сможешь!

Г о с п о ж а Б е р н и к. Я смогу, да. Он у меня!

Б е р н и к. У тебя?!

Г о с п о д а. А!

Т ё н н е с е н. Так я и думал.

М а р т а. Ты обрел его вновь, Карстен!

Л о н а. Но теперь изволь стать ему настоящим отцом.

Б е р н и к. Он у тебя?! Ты не обманываешь? Где он?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Не скажу, пока ты его не простишь.

Б е р н и к. Уже простил… Но как ты узнала?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Думаешь, от матери что-нибудь укроется? Я только страшно боялась, что ты догадаешься. Несколько фраз, брошенных им вчера… И когда его не оказалось в комнате, а одежда и рюкзак исчезли…

Б е р н и к. То что?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Я побежала на берег, нашла Ауне, мы вышли в море на его лодке, американец уже снимался с якоря. Слава Богу, мы успели. Поднялись на борт, нам разрешили облазить трюм, и мы нашли его. Ах, Карстен, не наказывай его!

Б е р н и к. Бетти!

Г о с п о ж а Б е р н и к. И Ауне тоже!

Б е р н и к. Ауне? Что он? «Индиан гёрл» ушла в море?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Нет, в том-то и дело…

Б е р н и к. Говори, говори!

Г о с п о ж а Б е р н и к. Ауне перепугался не меньше меня; поиски затянулись, стемнело, лоцман стал требовать… и Ауне осмелился твоим именем…

Б е р н и к. Что?

Г о с п о ж а Б е р н и к. Задержать судно до завтра.

К р а п. Хм.

Б е р н и к. О, какое несказанное счастье!

Г о с п о ж а Б е р н и к. Ты не злишься?

Б е р н и к. О, какое непомерное счастье, Бетти!

Р у м м е л ь. Ты все же чрезмерно совестлив.

Т ё н н е с е н. Да, как только дело доходит до небольшого сражения со стихиями, сразу… Уф!

К р а п (стоя у окна). Шествие входит в сад, господин консул.

Б е р н и к. Да, теперь пусть идут.

Р у м м е л ь. Сад сплошь заполнен людьми.

С а н с т а д. На улице не протолкнуться.

Р у м м е л ь. Весь город здесь, Берник! Восторг!

В и г е л а н н. Господин Руммель, давайте принимать это со смирением.

Р у м м е л ь. Знамена всех трудовых союзов! Что за шествие! А вон праздничный комитет во главе с учителем Рёрлундом.

Б е р н и к. Пусть входят, я сказал!

Р у м м е л ь. Послушай, но в таком возбуждении, как ты сейчас…

Б е р н и к. Что?

Р у м м е л ь. Пожалуй, я не откажусь произнести речь от твоего имени.

Б е р н и к. Нет, спасибо. Сегодня я хочу говорить сам.

Р у м м е л ь. Но ты знаешь, что должен сказать?

Б е р н и к. Да, Руммель, не волнуйся – теперь я знаю, что должен сказать.

Музыка между тем смолкает. Садовая дверь распахивается. В залу входит праздничный комитет во главе с Р ё р л у н д о м, следом д в о е с л у г с укрытой корзиной, затем г о р о ж а н е всех сословий, зала заполняется людьми до отказа. Безбрежная т о л п а со знаменами и флагами виднеется в саду и на улице.

Р ё р л у н д. Глубокоуважаемый господин консул! По удивлению, отразившемуся на вашем лице, я вижу, что мы незваными гостями вторглись в ваш счастливый семейный круг, собравший у мирного очага уважаемых и деятельных друзей и сограждан. Но движимые велением сердца, мы пришли прославить вас. Мы не впервые чествуем вас, но впервые воистину всем городом. Мы множество раз благодарили вас за прочность морального фундамента, на коем вы, так сказать, возвели наше общество. На этот раз в вашем лице мы приветствуем проницательного, бескорыстного, неутомимого и способного на жертвы гражданина, который выступил с начинанием, призванным, по мнению всех сведущих людей, стать мощным импульсом к земному процветанию и благоденствию этого общества.

Г о л о с а. Браво, браво!

Р ё р л у н д. Господин консул! На протяжении многих лет вы служите городу блистательным примером. Я говорю не о вашей образцовой семейной жизни и не о вашей безупречной нравственной репутации. Об этом уместно упомянуть в более приватной обстановке, а не в поздравительном адресе такого рода. Я имел намерение сказать о вашей общественной миссии, как она предстает взору всех и каждого. Хорошо оснащенные корабли выходят из ваших верфей и несут свои флаги в отдаленнейшие моря. Многочисленная и счастливая гвардия рабочих смотрит на вас, как на отца. Претворяя в жизнь новые начинания, вы заложили основу процветания сотен семей. Другими словами, вы опора общества в самом высоком значении этого слова.

Г о л о с а. Слушайте! Браво, браво!

Р ё р л у н д. Свет бескорыстия, осеняющий весь ваш жизненный путь, кажется таким невыразимо трогательным особенно в наше время. Вы намереваетесь сейчас обеспечить нас – я, не мудрствуя лукаво, назову ее просто и прозаично – железной дорогой.

М н о ж е с т в о г о л о с о в. Браво, браво!