прикрываясь похожей лекцией о безопасности, только уже не моей, а одноклассников. Мам, я устала бороться, спорить с ним. Все бесполезно, папа просто не слушает, и…

– Папа? – удивленно переспросила она. – Смотри, ты даже перестала звать Костю по имени.

В голосе матери слышались ноты радости, но я старалась не отвлекаться. Нужно было донести суть. Сделать так, чтобы мама поняла.

– Это не важно. Важно то, что мне здесь плохо, и я не хочу провести последний школьный год запертой в четырех стенах. Я пыталась с ним договориться, пыталась найти компромисс, но все без толку!

Голос соскочил на последнем слове. От обиды в горле образовался неприятный ком. Мама тяжело выдохнула в трубку и после короткой паузы сказала:

– Я поговорю с ним, хорошо? Вместе мы что-нибудь придумаем, а пока, пожалуйста, – в голосе звучала мольба, – постарайся без глупостей, хорошо?

– Хорошо, – ответила я тихо и почувствовала во рту горечь.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Мама повесила трубку первой. Я возвела глаза к пасмурному небу, ища в нем источник смирения. Холодный ветер обдувал лицо, и я прикрыла глаза, стараясь вобрать легкими как можно больше ледяного воздуха, проветривая разум и надеясь сбить обжигающий яд, что отравлял душу. Вряд ли у родителей получится договориться. Моя вера в простое решение равнялась нулю. Я слишком хорошо знала, как родители общаются между собой, и понимала: ничего у мамы не выйдет. Костя не сдастся, а она, выслушав все аргументы, наверняка встанет на сторону отца, просто потому, что не найдет нужных слов. Мария не любит конфликты. Ей проще согласиться и исчезнуть в неизвестном направлении, лишь бы не трогали. Когда я поняла это, грусть окончательно завладела мной, остужая злость. Только я могла спасти себя. Однако идея с побегом уже не казалась такой уж удачной, скорее наоборот, по-детски наивной. Проскочить на рейс без документов от родителей? Ну-ну. Держи карман шире. Выставлю себя только на посмешище глупой выходкой и получу еще больше проблем дома.

Послышался первый школьный звонок, предупреждающий, что урок скоро начнется. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я открыла глаза и увидела Никиту. Каримов стоял в одиночестве у двери, спрятав ладони в кармане куртки, и смотрел на меня.

– Давно здесь стоишь?

Никита кивнул и спустился по ступеням ко мне.

– Ты в порядке? – Оказавшись рядом, Каримов подхватил выбившуюся от ветра прядь волос, и осторожно отвел от моего лица, случайно коснувшись кожи. От прикосновения Ника в животе появилось приятное, едва щекочущее чувство, и я слегка улыбнулась.

– Знаешь, – я посмотрела в глаза Никите и увидела в глубине столько заботы, что открываться было легко, – нет. Не в порядке.

– Хочешь поговорить об этом?

– Да, но разве есть время? Вот-вот прозвенит второй звонок, а говорить на большой перемене в столовой, где столько любопытных слушателей, как-то совсем не хочется.

Никита задумчиво посмотрел в сторону школы, а затем на меня, и что-то во взгляде Каримова изменилось: он стал лукавым, почти заговорщическим.

– Тогда к черту школу.

Не успела я опомниться, как Каримов взял меня за руку и повел к машине. Как галантный кавалер, Ник распахнул передо мной дверь с пассажирской стороны и сделал пригласительный жест. На мгновение я замерла в нерешительности, думая, что будет, если Костя узнает. Но, вспомнив утреннюю стычку дома и совсем не ободряющую реакцию матери, махнула на все рукой. И правда, к черту школу. К черту Костю. И Марию вместе с ним.

Когда я села внутрь, Никита тихо прикрыл за мной дверь, шустро обежал машину спереди и сел за руль. Ник повернул ключ зажигания, и взревел мотор. Каримов поднял примостившийся на моих коленях рюкзак и забросил его на заднее сиденье. Я сидела, боясь пошевелиться, не веря, что все происходило на самом деле: мы вдвоем сбегаем с уроков!

– Пристегнись, а то никуда не поедем. – Улыбка Никиты была настолько широкой и искренней, что, казалось, уголки его губ вот-вот коснутся глаз. Ему нравилось происходящее не меньше меня.

– А куда мы поедем? – спросила я, послушно исполнив просьбу.

Каримов развел руками:

– Куда захочешь. – Он расстегнул пуховик, достал из внутреннего кармана телефон и закрепил в держатель на приборной панели.

– Совсем-совсем куда захочу?

Никита одобрительно кивнул и с интересом принялся рассматривать мое лицо. Под силой внимательного взгляда я засмущалась. В суматохе пыталась вспомнить хоть что-то и в итоге выпалила первое пришедшее на ум:

– Помнишь, ты рассказывал о доме основателей города, рядом с лесопилкой?

На едва уловимое мгновение мне почудилось, что лицо Никиты посерьезнело, а взгляд насторожился. Но, точно зыбкое видение, стоило моргнуть, как на щеках Каримова вновь красовались очаровательные ямочки. Они всегда появлялись, стоило Нику улыбнуться, и мне это нравилось.

– Точно туда?

– Ага.

– Ну. – Никита снял машину с ручника, и голос его зазвучал, как у актера в театре. – Раз дама просит.

* * *

Каримов гнал машину по трассе, сливая воедино пейзаж за окном. В хаотичном танце линия деревьев у дороги то появлялась, то обрывалась, уступая место незнакомым съездам. Совсем рассвело, а облака на небе разошлись, будто ранее над городом не нависало пасмурное покрывало. Я не могла различить ничего, кроме сосновых крон, что купались в скупых лучах обманчивого осеннего солнца. День ото дня оно отдавало все меньше тепла. Острые пики отчаянно тянулись ввысь, стремясь вобрать то последнее, что могли, перед холодной зимой.

В бардачке машины нашлась полная пачка цветастого мармелада в форме плюшевых медведей, как я любила. Приятное совпадение. С разрешения Никиты я надорвала край пакета и выудила несколько кислотно-зеленых медведей.

– Ты будешь? – прожевав первую порцию, я спросила у Никиты.

– Если только парочку. – Каримов протянул руку ладонью вверх.

– Тебе какого цвета?

Никита слегка нахмурил брови, не поняв вопрос:

– Какие попадутся.

– Я могу достать те, что больше нравятся, – сказав это, я пожала плечами. – Мне не сложно. Я всегда достаю только зеленые. Желтые с лимоном попробовала лишь однажды, и они такие ужасно кислые! Во второй раз я бы не рисковала.

– Можешь скормить мне своих врагов, – заговорщицки предложил Никита и на короткое мгновение повернулся ко мне, чтобы подмигнуть.

Недолго думая я выудила из пакета трех желтых медведей и вложила в протянутую руку. Никита легким движением забросил мармелад в рот и картинно начал жевать, громко чавкая, как бы демонстрируя яростную битву с названными врагами. Это показалось мне чертовски милым и забавным. Меня восхищало то, насколько легко я чувствовала себя рядом с Ником.

Машина перестроилась в крайний правый ряд и замедлила ход. Никита включил поворотник