сердца, если они у тебя остались! - воскликнул наставник. - И в доказательство правильности твоего поступка я добавляю в твой рейтинг двести духовных пунктов!

Николай ахнул от восторга.

- Стало быть, уже девятьсот тридцать восемь! - быстро сосчитал он. - Осталось всего шестьдесят два до тысячи!

- Шестьдесят два, - довольно кивнул наставник. - Убеждён, что с твоим рвением заработать их будет очень просто.

- Я обязательно выстрою новый дом, - размечтался Николай, бездумно глядя поверх плеча наставника. - А ещё лучше, возьму жену с сыном и поеду в кругосветное путешествие! Вот они порадуются!

- Хорошее дело, - одобрил наставник с прежней, доброй улыбкой. - Только сначала мы сына твоего перевоспитаем. Пусть увидит мир чистыми, не залитыми кока-колой глазами...

- Спасибо, отче! - Николай встал и отвесил поясной поклон. - Ты укрепил мой дух и развеселил сердце.

- Для этого я и живу, - отозвался духовник, и на его щеках появились лукавые ямочки. - А теперь ступай к домочадцам, помирись с сыном и попроси прощения у жены. Пусть в твоей семье царит мир. Благословляю и снимаю грех потребления с твоей души!

Экран погас. Где-то в глубине электронных недр заработала программа, перерабатывая и уплотняя полученную информацию. Спустя несколько мгновений содержание беседы Николая Добронравова с наставником высветилось на экране сотрудника Комитета Экстренного Возрождения.

- Эх, Коленька-Коля, - прокряхтел сотрудник сочувственным басом. - Поддался ты западной заразе... Перестал бояться американцев, в идеях усомнился, гамбургер попробовал... Он тебе даже понравился... Про друга из Хабаровска ни словом не обмолвился... И всё так легко, быстро...

Агент Комитета был умным, дальновидным человеком. Он даже некогда принимал участие в разработке программы "Наставник", но не как программист, а творческий руководитель. Его идея - создать виртуальную личность, неотличимую от настоящей и подогнанную под конкретного гражданина - высоко продвинула начинающего агента по служебной лестнице. На каждом мониторе возникал образ, отличный от других и наиболее подходящий к психотипу индивидуума. Кому-то наставник являлся суровым капитаном пограничной службы, другому виделся весёлый, озорной мальчишка, а перед третьим возникала прекрасная дева с лучистым взглядом. Но программа работала одна на всех, с единственной целью: собирать информацию о гражданах. Никто не подозревал, что наставник - всего лишь умелая иллюзия, призванная вывернуть душу человека, заставить его выложить всё, как на исповеди. А собранную информацию анализировали настоящие люди, профессионалы. Один из них сейчас вчитывался в сухие строчки сведений о Николае Добронравове. И он знал, что успешный русский купец, примерный семьянин и добродетельный муж обречён как духовная личность. Нашествие бездуховности нельзя остановить, можно лишь отсрочить. Всё начинается с гамбургера. Попробовав его, человек понимает, что это вкусно. И хочет ещё. Вместе с едой вторгаются опасные либеральные мысли о свободе выбора, свободе слова, просто свободе... И всё, человек погиб. Такие люди не нужны просветлённому, высокодуховному социуму. Пусть живут в своём мире потребления, едят, пьют, работают... Но держать их надо на очень коротком поводке.

- Эх, Коля, Коля, - повторил сидящий у экрана, потянулся к бутылке водки "Душа Сибири" (настояна на травах ледникового периода), налил рюмку. Выпил, крякнул, отёр пушистую бороду. Затем, жмурясь, будто от удовольствия (такая уж у него была привычка!), продиктовал "Наставнику" указания касательно Николая Владимировича Добронравова.

Первое: установить круглосуточное наблюдение.

Второе: во избежание нежелательных контактов с иноземцами отстранить Добронравова Н.В. от лунного проекта.

Третье: через сына Романа выйти на гомосексуалистов, цифровых взломщиков и прочих инакомыслящих в его, Романа, школе.

Четвёртое: дополнительных пунктов духовности не давать, а общее число пунктов понизить, выведя на свет мелкие проступки объекта в духовной сфере, и, таким образом, стимулировать означенного Добронравова Н.В. на дальнейшие активные действия во благо государства.

Пятое: воспрепятствовать поездкам объекта за рубеж во избежание нежелательных контактов равно изменений мировоззрения Добронравова Н.В.

Сформулировав приказ, агент налил ещё одну рюмку и с удовольствием осушил её за процветание государства и скорую гибель загнивших либеральных ценностей.

А Николай Владимирович Добронравов сидел в светлице перед выключенным слухоглядом и думал, чем же так опасны гамбургеры для духовного человека. Странно, ведь продукты в отдельности ничего особенного не представляют. Почему же гамбургер так отравляюще действует на человеческие души? Наверное, дело в сочетании ингридиентов. Конечно! Западные учёные-вредители, стремящиеся насадить тлетворную идеологию, составили немудрёный, но зловещий рецепт, разрушающий способность людей мыслить. Подумать только, откуда исходит опасность! Нужно всегда быть бдительным.

Но...

Гамбургер, то бишь, чизбургер был таким вкусным!

Николай потряс головой, стараясь отогнать крамольные мысли, и стал мечтать о том, как он наберёт тысячу духовных пунктов и отправится с семьёй в совершенно бесплатное кругосветное путешествие.

Кирилл Берендеев

ЛЮБИТЬ СИДОРОВА

Комплот удался. Стоило правителю выйти из ванной, заговорщики набросились на него всем скопом: Долгоруков душил, Юсупов, насупившись, пинал, Лесток, улещивая, ломал, Миних мялся у двери, а Зубов дотянулся до любимой венценосцем золотой табакерки. Вот только проку от нее вышло мало, голова у самодержца оказалась на диво прочной. Пришлось воспользоваться каминной кочергой. Когда Гатчинский, наконец, упокоился на прикроватном коврике, мятежники вернулись к вопросу, на который не могли найти ответа последние два года: кто именно будет возглавлять переходное правительство. Некоторое время они по этому поводу переругивались, в итоге победил тот, у кого осталась кочерга. Она и решила исход дела. Так Зубов стал новым властителем государства.

Теперь новому главе надлежало выйти к разбуженному возней во дворце народу и журналистам, спешно поднятым из постелей, обрисовать новое положение дел и рассказать о будущности державы. Правда, как человек интеллигентный, Зубов понятия не имел, как ему общаться с простецами. Да, он знал, как обустроить страну, какие реформы провести и как правильно распределить все имеющиеся богатства, ни себя, ни коллег ненароком не обидев, недаром у него два высших образования имелось, но вот говорить с народом... это и прежде казалось ему задачей неразрешимой, а теперь и подавно. Недаром же он призвал заговорщиков к мятежу, а не революции. Поднимать массы и вести их на борьбу за светлое будущее казалось для него чем-то изрядно пошлым, свойственным людям простым, с восемью классами образования, даже не пытающимся верно склонять числительные. Но и все прочие участники бунта старательно прятались друг дружке за спины, ибо с ходу признали свою очевидную слабость в коммуникации с массами, вне всякого сомнения, нуждавшимся в безотлагательном просвещении - чем, собственно, новая власть и собиралась заняться. Вот только как бы им, пока еще темным и невежественным