Энгле передёрнул плечами, и Ним не смог понять, от неприятных воспоминаний или от затаённого восторга.

– Про Господина Дорог что угодно можно наплести, потому что никто его не видел и никто не подтвердит, врёшь ты или правду говоришь, – буркнул Велемир.

Ним чувствовал себя на редкость чудно́, слушая этот разговор. Парни в Царстве обсуждали модные костюмы, цены на благовония из Мостков и поединки фехтовальщиков – обыденные, приземлённые вещи, с которыми каждый день имеешь дело. Тут же двое юношей спорят не о людях даже – о неведомых сущностях, о нечеловеческих силах, чьё существование в Царстве кажется не более чем выдумкой, страшилкой для детей.

– Постойте-ка, – перебил Ним. – А как же те, у кого ни камней, ни свечей нет? Они не могут свернуть с дороги и пойти напрямик?

Велемир недовольно поджал губы, а Энгле ещё больше оживился, чуть не подпрыгнул на месте. Он постучал себя согнутым пальцем по виску и растянул рот в усмешке.

– Ну и дурень же ты, а ещё из Царства, говоришь. Ну да, ну да, вы же там живёте припеваючи, веселитесь всё, а леса у вас мёртвые, всё равно что высохшие русла. Значит, слушай и запоминай, потом у себя в Царстве расскажешь, все девчонки рты пооткрывают и сами тебе на шею бросятся, когда поймут, какой ты умный и сколько всего повидал. – Энгле взял Нима под руку и стал чётко, повысив голос, рассказывать, будто считал Нима не только тугодумом, но ещё и полуглухим. – Все деревни и города, вот прямо все-все, которые близко к лесам стоят, раз в год платят дань лесовому. И не просто дань, а живыми душами. Один год – одна душа. Так честно, так всегда было, а лесовой взамен остальных жителей не трогает, скотину не обижает и гонит дичь на охотников. На Трактах безопасно, Трактами заведует Господин Дорог, нечистецы не станут пугать путников, только вот сейчас, как видишь, какая-то ерунда приключилась, и на Тракте на нас всё-таки напали. Свечи помогают только тогда, когда идёшь вдоль реки или ручья какого, вот как мы сейчас. Оберегают пришлых, кто в чужие места забрёл. Но такой договор только у свечников с водяными, это ты уже слышал. Благословение свечи в обмен на дары, а дальше другие нечистецы сами разбираются, когда горит такая свеча, они всё понимают и между собой договариваются. Иначе беда будет с верховным, но это у водяных свои разговоры, я подробностей не знаю. Понял теперь? Местных не трогают, а чужие покупают свечи, если хотят. Но свеча только у воды работает.

Ним неуверенно кивнул. Энгле так озабоченно заглядывал ему в лицо, словно всерьёз боялся, что Ним так ни слова и не поймёт и снова спросит что-то само собой разумеющееся для жителя Княжеств, но совершенно новое для выходца из Царства.

– Ну и славно. Ты неплохой парень, глуповат, правда, но пообвыкнешься, уму-разуму наберёшься и станешь не хуже любого из нас.

Ним вымученно улыбнулся.

Ручей разлился шире, побежал быстрее, каменистое дно сменилось песчано-илистым, и Ним наконец понял, куда вёл их Велемир. Вскоре впереди показалась мельница, её могучее колесо зачёрпывало воду из ручья, а чуть поодаль приютились ульи. Рядом с ульями из земли торчали колья с лошадиными черепами-оберегами. Двор мельника стоял на отшибе, в стороне от деревни, а пологие крыши остальных домов, утопающие в яблоневых и сливовых садах, виднелись чуть дальше.

– Во как! – восхитился Энгле. – А чего со стороны леса завёл? По Тракту же быстрее вышло бы, вон, просвет виден.

– Ты только что рассказывал чужеземцу о наших порядках, а сам такой вопрос задаёшь, – фыркнул Велемир и загасил свечу. – На Тракте теперь неизвестно что, а мой водяной всегда меня защитит.

У мельницы паслись куры – сплошь чёрные, как угольки. В загоне дёргали хвостами козы, тоже чёрные, только опущенные уши окаймляли серебристые волоски. Откуда-то издалека едва различимо тянуло скверной гарью, не тем дымком, каким пахнет от костра или из печной трубы, а смрадом успокоенного пожарища.

Навстречу путникам выбежала женщина – высокая, моложавая, её чёрные волосы были сплетены в косы и уложены вокруг головы. Ним вздрогнул, когда заметил блеск и понял, что в правой руке женщина сжимает нож.

Велемир схватил за плечо обкромсанного парнишку – тот в последнее время вёл себя так тихо, что Ним даже забыл о нём. Парнишка всхлипнул и дёрнулся, но Велемир держал мёртвой хваткой.

– Матушка, что случилось? – ровным голосом спросил свечник.

Ним быстро посмотрел на Энгле, не зная, что ему делать. Энгле кивнул и прошептал:

– Порядок. Так бывает. Не беги и не противься, а то хуже станет.

Ниму пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы не броситься бежать. Раз Энгле стоит прямо и смотрит без страха – значит, так надо. Кто знает, какие на самом деле в Княжествах обычаи? Как встречают незнакомцев в глухих деревнях? В прошлый раз девушка честно предупредила, что чужака могут убить. И вспышкой пронеслась перед глазами увиденная, но почти забытая картина: нагие женщины пляшут в свете месяца, взявшись за руки…

Женщина, не отвечая на вопрос Велемира, подбежала к обкромсанному парнишке, задрала ему рукав рубахи и полоснула ножом по белой коже предплечья. Парнишка вскрикнул, тут же выступила бордовая дорожка крови, а Велемир наклонил его руку над ручьём, стряхивая в воду горячие капли. Женщина повернулась к Энгле, и тот сам засучил рукав, глядя на мать Велемира с покорностью. Ним заметил, что пальцы Энгле всё же подрагивали. Женщина взрезала и его руку, а Энгле молча окропил кровью ручей. Очередь дошла и до Нима. На удивление, нож не принёс особой боли – наверное, Ним за последние дни слишком привык к потрясениям и неприятностям. Следуя примеру Энгле, он тоже покапал своей кровью в воду, и только тогда Велемир расслабился, выпустил мальчишку и подошёл к матери. Женщина тоже перевела дух и виновато улыбнулась.

– Простите, путники, времена нынче такие…

– Случилось что? – повторил вопрос Велемир. Его голос звучал резко от нетерпения.

Женщина обняла его и поцеловала в лоб. Свечник и его мать были одного роста и со стороны могли бы сойти за брата с сестрой или даже за возлюбленных.

– Слышала, в Лужовники беда пришла, не многие выжили, а кто выжил, те страшное рассказывают. От отца нет вестей, ты возвращаешься не со стороны Тракта, а из леса выходишь… Ох, передумала я всякого!

Она сильнее прижалась к сыну, и Ним заметил, что у невозмутимого Велемира покраснели уши. Кровь из порезов почти перестала идти, всё-таки нож прорезал кожу неглубоко, только чтобы выгнать несколько капель. Беспокойство понемногу отпускало Нима, он ободряюще похлопал обкромсанного парнишку по спине и кивнул в сторону дома. Кажется, жизнь потихоньку налаживалась.

– Прошу меня простить, – произнесла мать Велемира.

– Ерунда, – отмахнулся Энгле. – Неспокойно сейчас, это вы точно подметили. Надо быть осторожнее.

– А для чего это? – спросил Ним, задумчиво трогая пальцем свой порез.

– Нимус нездешний, – поспешил пояснить Велемир. – Он из Царства.