Джульетту оставили развлекать гостя, но она была не особенно рада этому по двум причинам. С тех пор, как она видела его в последний раз, ей сделала предупреждение Кларисса Грэхем. А во время последнего свидания он сказал что-то о том, что хочет снова поцеловать ее. Одного этого было достаточно, чтобы она смущалась при каждом взгляде на него.

Она задумывалась о предупреждении Клариссы Грэхем много раз и не была уверена, стоит ли вообще обращать на него внимание. Прежде всего, Кларисса пыталась оградить выбранного ею мужчину от любого случайного проявления женского внимания; а если Майкл Грейнджер действительно был на грани помолвки с ней, то он вел себя очень странно для обрученного — или почти обрученного — человека.

Впервые пригласив Джульетту в свой дом, он поцеловал ее… и, хотя, казалось, он действительно пожалел об этом, как только моментальное влечение, заставившее его слишком фамильярно обращаться с гостьей, улетучилось, причиной тому — Джульетта готова была поклясться — были вовсе не муки совести. Ведь Кларисса видела, как он удалялся в сад с Джульеттой, и если они были связаны какими-то обязательствами, то ей должно было показаться странным, что они отсутствуют так долго.

То же самое произошло в резиденции. И хотя сестра губернатора и видела все, но не попыталась вмешаться, ни когда Грейнджер опять повел хорошенькую вновь прибывшую в лиловые тени сада, ни когда, вернувшись, держал ее за руку так, будто не допускал и мысли о том, чтобы отпустить ее.

Нет, подумала Джульетта, Кларисса слукавила, когда сказала, что они с Грейнджером готовятся вступить в брак. Вполне возможно, она и задумала свадьбу, но, очевидно, мужчина еще не успел увязнуть до такой степени, что ему пришлось бы расплачиваться за свои действия. А если он и планировал жениться на Клариссе когда-нибудь в отдаленном будущем, то еще не принял окончательного решения, иначе он не поддался бы искушению поцеловать другую молодую женщину, которую, по его собственным словам, находил привлекательной.

Он был сильным человеком, человеком с определенными принципами, иначе Боб Марни не относился бы к нему с одобрением. Но, как бы то ни было, оказавшись с ним наедине по прошествии недели, Джульетта жалела, что не может встретить его взгляда без ощущения болезненной неуверенности, потому что не знала, что он думает или чувствует… особенно чувствует!

На ней были аккуратные темно-синие брюки и белый свитер, придававшие ей холодный и отчужденный вид. Или, по крайней мере, он так подумал, потому что заметил, что она не очень-то рада видеть его.

— Я думал, просидев здесь взаперти несколько дней и не видя никого, кроме дяди, кузена и Кибоко, ты будешь рада появлению нового лица, — тихо, что было ему совершенно не свойственно, сказал он. — Я бы приехал раньше, но у меня было много своих забот. Надеюсь, ты не думаешь, что я… пренебрегаю тобой. — И он как-то странно улыбнулся.

Это было настолько неожиданно, что она не могла не удивиться.

— Безусловно, у тебя есть свои заботы, — ответила она и натянуто добавила: — Но я не вхожу в круг твоих забот, разве нет?

— Разве нет?

Выражение его лица не изменилось, но он так смотрел на нее, что она вдруг усомнилась, удастся ли ей оставаться холодной и бесстрастной. Ей пришлось быстро отвести взгляд, чтобы не встретиться с ним глазами, и сосредоточиться на одном из окон, словно ее вдруг привлекло веселое великолепие сада.

— С тех пор как мы познакомились, были моменты, когда я мог бы поклясться, что ты была бы рада моему неожиданному приезду, — спокойно заметил он. — Но, разумеется, я мог ошибиться.

Она нервно обошла комнату, дотрагиваясь до вещей.

— К-как дела на твоей ферме? — спросила она. — Насколько я понимаю, ущерб был небольшой — думаю, потому, что у тебя все так хорошо организовано. Но погода была почти штормовая, не так ли?

— Я к ней привык, — ответил он. — Все мы здесь к ней привыкли.

— Д-да, наверное. — Она остановилась у книжного шкафа и начала перебирать книги. — Когда ты изолирован от мира подобным образом, делать почти нечего, да? Если только читать, — добавила она.

— Я нашел себе другое занятие, — тихо сказал он, не сводя с нее глаз.

Она повернулась и снова встретила взгляд его глаз — странных, ярких, бирюзовых.

— И — что же ты делал? — спросила она, затаив дыхание.

— Я думал о тебе, — ответил он. Ответ был таким простым, а выражение его глаз таким твердым, серьезным и полным решимости, что она густо покраснела, и в то же время ее сердце бешено забилось, словно ей поведали некий восхитительный секрет, единственный важный секрет жизни, который она хотела бы узнать.

Он подошел к ней, взял за подбородок, приподнял лицо и глубоко заглянул в широко открытые, прозрачно-голубые глаза.

— Не уверен, что хоть на минуту переставал о тебе думать, — торопливо признался он; она не отрываясь смотрела ему в глаза, а он улыбнулся и положил ей руки на плечи. — Какого ты роста? — внезапно спросил он.

— Пять футов два дюйма.

Его улыбка была ласковой, как первые лучи утреннего солнца.

— Сомневаюсь, достаешь ли ты до моего сердца, — пробормотал он. — Может, проверим?

В этот момент она отпрянула от него, и он нахмурился.

— Мне жаль, если я чем-то обидел тебя, — серьезно сказал он, — я вовсе этого не хотел. И я не собирался позволять себе ничего такого. — Он сделал паузу. — Я приехал пригласить тебя провести со мной весь день, если хочешь. Ты согласна, Джульетта?

Девушка едва верила своим ушам. Она изумленно взглянула на него через плечо:

— А что мы будем делать, если уедем на целый день?

Он пожал плечами:

— Есть масса вариантов, но я уже все продумал. Не могла бы ты просто довериться мне в течение одного дня и не задавать ни единого вопроса?

Во второй раз она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, и едва могла поверить в свою удачу.

Целый день в его обществе… только они вдвоем, чтобы лучше узнать друг друга! Волнение переполняло ее, прозрачные глаза расширились от радости. Кларисса уже не имела значения в данный момент. Хотя она и не перестала думать о Клариссе, эти мысли уже были не важны.

Спросить его, правда ли он собирается жениться на сестре губернатора когда-нибудь в отдаленном будущем? У нее не было ни малейшего намерения делать это, так же как и отклонить его приглашение, обещавшее целый день с ним вдвоем, что бы ни произошло в дальнейшем.

В тот момент ей не приходило в голову удивляться, почему она была так невыразимо счастлива при мысли, что проведет с ним несколько часов. Ей казалось совершенно естественным, что он пригласил ее, а она была в восторге.

Тем не менее, она сделала вид, что колеблется.

— Я должна спросить у дяди, не возражает ли он, если я его оставлю, — сдержанно произнесла она. — Последние несколько дней у него сильно болит колено, и сегодня он дал ноге отдых, оставшись в постели.