с места. Мишка испугано дернулся, а потом к собственному немалому изумлению обнаружил, что этот огромный и страшный грузовик слушается малейшего движения его маленьких ручонок. Ощущение абсолютной власти захватило целиком и полностью, растворило все детские страхи. Мишка перехватил руль поудобнее и приказал:

— Дядя Гриша, поддай газку!

Григорий озадачено хмыкнул, переключил скорость и вдавил педаль почти до пола. КАМАЗ побежал быстрее, подчиняясь уверенным движениям рук Михаила.

— Да у тебя талант, — ухмыльнулся в бороду водитель, — как будто всю жизнь за баранкой.

— Вырасту, обязательно стану водителем, — торжественно пообещал Мишка.

Встречных машин не было, их вообще осталось очень мало, а накрапывающий дождик разогнал и редких пешеходов. Как жаль, что никто не увидит Мишку, управляющего грузовиком. Пацаны ведь ни за что не поверят.

Они еще немного поездили по пустынным улицам, а потом КАМАЗ внезапно дернулся и, громко зашипев, встал. Мишка с удивлением обнаружил напротив здание собственной школы.

— Тебе пора, дружище, — улыбаясь сказал дядя Гриша, — математика ждет.

Так не хотелось уходить, но Михаил понимал, хорошее никогда не длится вечно. Грише нужно ехать домой, очень далеко, целых полторы тысячи километров… Он дернул за ручку, и едва не вывалился на дорогу.

— Аккуратнее! — запоздало крикнул водитель.

Повиснув на руках, Мишка кое-как дотянулся до подножки, а оттуда уже ловко и уверенно спрыгнул на асфальт.

— До свидания, дядя Гриша, — крикнул он что есть мочи, стараясь перекричать шум мотора, — спасибо вам большое!

А затем толкнул дверцу. В ответ загудел клаксон, еще громче взревел двигатель. И, сорвавшись с места, КАМАЗ уехал, обдав Мишку с ног до головы изумительно прекрасным запахом дизельного выхлопа. Михаил постоял еще некоторое время на дороге, грустно вздохнул, повернулся и пошел в класс. Теперь бояться было нечего, контрольная по математике уже закончилась. Правда, и литература тоже прошла, но это уже не имело никакого значения…

Глава 9

Лидия

24 февраля 32 года (ночь)

* * *

Колонну тормознули в пригороде Асуана, отправив вперед разведку. Сидим, ждем, непонятно чего…

25 февраля 32 года (ночь все та же, но сутки начались новые)

* * *

Чекист вышел на связь. Он в одиночку ухитрился обнаружить заблудившиеся машины, а позже и спасатели подтянулись. Но беда не приходит одна. Оказалось, что на группу напали бандиты, в перестрелке несколько водителей погибли, сгорела автоцистерна с горючим. Помощь слегка запоздала. К счастью, машины и оставшихся в живых водителей все-таки сумели отбить, банду в полном составе уничтожили и теперь на всех парах догоняют колонну. Нужно дождаться группу и только потом можно будет выдвигаться в Асуан.

Примерно через час привезли «потеряшек» на осмотр. В живых осталось всего трое. Двое совсем мальчишки, а третий пожилой мужчина, кличут Иванычем. Оказалось, водитель этого огромного многоколесного военного МАЗа.

Я мысленно себе рисовала былинного богатыря — не меньше двух метров роста, косая сажень в плечах, ручищи такие огромные, мозолистые. Короче, образ под стать автомобилю. А привезли маленького сухенького старичка-доходягу. Как он с этим монстром управляется? Уму непостижимо!

У пацанов кроме мелких царапин и синяков ничего серьезного, а вот старику досталось. Множественные ожоги по всему телу, обезвоживание и под занавес — все признаки приближающегося со скоростью локомотива инфаркта миокарда: сдавливающая боль в груди, аритмия, слабость. Предварительный диагноз — острый коронарный синдром, сердечная недостаточность, пароксизмальная тахикардия.

ЭКГ бы сделать надо. Только вот небольшая закавыка — мы посередине самой большой в мире пустыни, а из серьезного медицинского оборудования у меня только стетоскоп и тонометр.

Проклятая жара убивает стариков первыми!

Обработала ожоги, ввела внутривенно антикоагулянт и предложила Иванычу остаться в «скорой», чтобы я могла наблюдать за течением болезни.

Отказался наотрез:

— Ты, дочка, дай мне каких-нибудь таблеточек, да пойду я. За пацанами присмотреть нужно. День прошел и слава богу! А сердце мое уже седьмой десяток лет стучит. Бог даст, и еще немножко поколотится. Так что ты не переживай за меня. Что прожил — все мое. А большего и не надо. Я и так слишком сильно задержался тут с вами, на том свете уже прогулы ставят.

Ну вот как объяснить?

Да и что я могу сделать по большому счету? Покой прописать? Экспедицию из-за старика не остановят. А что в «скорой», что в военном МАЗе, трясет одинаково. Жару мне тоже не уменьшить поворотом выключателя. Опять же, за пацанов своих переживает, значит, фактор стресса окончательно не убрать никак.

Ну и толку от моего лечения?

Нацедила в пузырек валерьянки, дала упаковку таблеток аспирина. Сунула в нагрудный карман давно просроченный нитроглицерин, объяснила, что принимать только в самом крайнем случае. А лучше вообще не принимать, потому что срок годности истек лет пять назад. Считай — чистый яд. Только нет у меня других таблеток! Никто их уже не выпускает.

Хорошо бы это была стенокардия, а не инфаркт. Но что-то мне подсказывает, что старик обречен. Да он и сам это понимает, потому и хорохорится.

Тем временем, разведчики сообщили, что город не подает признаков жизни. Вообще!

Хорошо это или я плохо, я не поняла. С одной стороны, плохо конечно, можно было бы обратиться за помощью, поторговать или обменяться чем-нибудь необходимым. С другой стороны, еще неизвестно, как поведут себя местные. А вдруг опять нападут? Нет, уж лучше развалины и пустыня, чем полуголые дикари с калашами.

Быков принял решение входить внутрь города в полном составе колонны, началась подготовка к началу движения. Воды у нас почти нет, а ехать еще черт знает сколько. Городские ворота проломили трактором, броневики заехали внутрь, «фашисты» принялись прочесывать городскую застройку.

В свое время Асуан подвергся сильной бомбежке, и теперь называть это городом даже язык не поворачивается. Улицы выглядели просто жутко, все вокруг завалено бытовым и строительным мусором, из-под которого видны остовы сгоревших автомобилей и покосившие столбы уличного освещения. И ни одной живой души вокруг, только ветер гонит песок вдоль пустынных улиц.

Здесь еще наверняка и призраки обитают…

Наконец по радио отдали приказ «начать движение». Меня опять Арсений согнал на коврик, заставил пригнуться и не «отсвечивать». Василий, кряхтя и сопя, залег между креслами позади.

Медленно сдвинулись с места и неспеша покатили по центральной улице. Впрочем, глухая тишина подействовала успокаивающе даже на Арсения, через несколько минут он милостиво разрешил мне поднять голову, но сесть обратно в кресло все равно не позволил.

Минуты тикали, наша процессия преодолела почти половину