– Правда, – ответил Бенедикт.

– Тогда давай пока оставим в покое источник информации и поговорим о том, что тогда произошло.

– Договорились, – кивнул Бенедикт. – Я могу говорить открыто, ибо причины хранить секреты больше нет. Я об Эрике. Он обо мне ничего не знал, как и большинство прочих. Амберские новости я в основном получал от Жерара. Эрик чем дальше, тем больше интересовался Черной Дорогой и в конце концов решил отправить разведку, чтобы пройти сквозь Тень до ее истока. На эту роль он избрал Джулиана и Жерара. Неподалеку от Авалона их атаковал мощный отряд каких-то тварей. Жерар по Козырю позвал меня, и я прибыл на помощь. С врагами разобрались. В схватке Жерару сломали ногу, да и Джулиану как следует досталось, потому я забрал обоих к себе домой. Тогда я открылся Эрику и сообщил ему, где Джулиан и Жерар и что с ними случилось. Он велел им не продолжать поход и вернуться в Амбер, как только они поправятся. До тех пор они оставались у меня. Потом вернулись.

– Это все?

– Все.

Нет, не все. Дара мне еще кое-что рассказывала. Она упоминала еще об одном госте Бенедикта. Это я помнил совершенно отчетливо. В тот день на берегу ручья, где над занавешенным дымкой брызг водопадом стояла маленькая радуга, где без устали вертелось мельничное колесо, творя и перемалывая мечты; в тот день мы фехтовали, болтали и бродили в Тени, прошли через девственный лес и добрались до могучего потока, где кружилось мельничное колесо, достойное житницы богов; в тот день мы устроили пикник, флиртовали, сплетничали, и Дара наговорила мне с три короба, в том числе и уйму вранья. Но насчет экспедиции Джулиана и Жерара она не соврала, а значит, по всей вероятности, не соврала и тогда, когда сказала, что Бранд бывал у Бенедикта в Авалоне. Сказанное ею слово было: «часто».

Бенедикт не скрывал, что не доверяет мне. Ну что же, недоверие – уже веская причина для того, чтобы скрывать информацию о том, что он считал слишком личным, чтобы я совал в это свой нос. Черт подери, на месте Бенедикта я бы сам себе не доверял. И только дурак в подобный момент указал бы ему на это. Учитывая иные варианты.

Не исключено, что об обстоятельствах визитов Бранда он собирался поведать мне позднее и наедине. Может быть, тут крылось нечто такое, чего Бенедикт не хотел обнародовать при остальных, в особенности в присутствии возможного убийцы Бранда.

Либо… оставался еще вариант, что сам Бенедикт за всем этим и стоял. Думать о последствиях мне даже не хотелось. После службы у Наполеона, Ли и Макартура я ценил тактиков ничуть не меньше, чем стратегов. Бенедикт в обоих амплуа не знал себе равных. То, что он недавно лишился правой руки, нисколько не умаляло этих его талантов. И даже его личных боевых умений. Повези мне в нашем прошлом недоразумении чуть меньше, и он нашинковал бы меня в капусту. Нет, мне совсем не хотелось, чтобы это был Бенедикт, и я счел за лучшее не выпытывать у него то, что он сейчас предпочел скрыть. Оставалось только надеяться, что он приберег эти сведения на потом.

Так что я удовлетворился его ответом.

– Все так все.

И двинулся дальше.

– Флора, – обратился я к сестре, – когда я впервые нанес тебе визит после автокатастрофы, ты сказала нечто такое, что я так и не совсем понял. Вскоре после той нашей встречи у меня появилась масса свободного времени, я многое вспоминал, в том числе тот разговор, и неизменно удивлялся. До сих пор не пойму. Не будешь ли ты так добра объяснить мне, что ты имела в виду, когда сказала, что Тени таят больше ужасов, чем считалось возможным?

– Честно говоря, не припомню, чтобы я говорила именно так, – сказала Флора, – но раз ты так запомнил, значит, так и было. А ссылалась я на вполне известный тебе эффект: Амбер для близлежащих теней вроде магнита, притягивает разных тварей. Чем ближе ты к Амберу, тем легче путь, даже для созданий Тени. Между соседними тенями всегда протекает определенный обмен веществ, но для Амбера этот процесс становится сильнее и более односторонним. Мы всегда готовы к появлению чего-то странного. Ну а за несколько лет до твоего появления в пределах Амбера появлялось все больше таких существ. И почти исключительно опасных тварей. Многие были знакомыми нам созданиями из сопредельных миров. Через некоторое время, однако, среди них стали появляться твари издалека. А потом и вовсе неизвестные. Причин такого внезапного вторжения так и не нашли, хотя мы тщательно искали в дальних краях возмущения, которые могли бы вызвать подобное. Иными словами, имело место весьма маловероятное проникновение множества тварей из Тени.

– И все это началось, когда отец еще был здесь?

– О да. Я же сказала: за несколько лет до твоего возвращения.

– Ясно. А никому в голову не пришло усмотреть некую связь между этими событиями и отъездом отца?

– Естественно, – отозвался Бенедикт. – Я до сих пор думаю, что он поэтому и отбыл. То ли на разведку, то ли на поиски средств борьбы с этой напастью.

– Это лишь предположение, – возразил Джулиан. – Ты же знаешь отца. Объяснений он не давал.

Бенедикт пожал плечами.

– Предположение разумное, – сказал он. – Как я понимаю, он говорил о своей обеспокоенности – миграцией чудищ, если угодно, – не раз и не два.

Я вынул колоду – в последнее время у меня появилась привычка держать ее при себе. Добыл козырь Жерара и сосредоточился. Остальные молча смотрели на меня. Через считаные мгновения произошел контакт.

Жерар все так же сидел в кресле с клинком поперек колен и жевал. Уловив мой зов, он проглотил кусок и спросил:

– Да, Корвин, чего тебе?

– Как там Бранд?

– Спит. Пульс получше. Дышит все так же ровно. Но пока еще рано…

– Знаю, – оборвал я Жерара. – Я пока хотел проверить твою память. Перед самым отбытием отца из Амбера не сложилось ли у тебя впечатления из-за того, что он сказал или сделал, что причина его исчезновения могла быть связана с возросшим количеством тварей из Тени, проникающих в Амбер?

– Это называется, – встрял Джулиан, – наводящим вопросом.

Жерар вытер губы.

– Связь могла быть, факт. Он вроде бы нервничал, чем-то встревоженный. И о тех существах упоминал. Но ни разу не говорил, что именно в них все дело – впрочем, не говорил, что это нечто совсем другое.

– То есть?

Жерар мотнул головой:

– Да что угодно. Я… Да… да, пожалуй,