вторжения почти невозможны, неудивительно, что почти весь Сань-Эр в них не верит. За все годы, пока существует стена, никто ни разу не входил в город без разрешения и не совершал ничего противозаконного так, чтобы не попасться в первые же несколько секунд. Гражданам Сань-Эра присваивают личный номер при рождении или же назначают при официальной эмиграции с территорий за пределами города. Каждый год провинциалы валят в города-близнецы стотысячными толпами, обычно это случается накануне игр. Гражданство получают лишь некоторые из них, а остальные рассеиваются по деревням, ближайшим к стене снаружи, возобновляют попытки каждый раз, когда объявляется подача заявок на гражданство, и, как правило, их попытки безуспешны.

С тех пор как пал дворец Эра, обязанность обрабатывать новые прошения об эмиграции легла на Сань. Людей по-прежнему принимают изо дня в день. Сань-Эр давно уже перенаселен, ему достаточно неосторожного вдоха, чтобы все обрушилось. Но даже в таком хаосе города-близнецы неприветливы к тем, у кого нет гражданства. Их улицы кишат ворами, способными сцапать чужое тело как леденец, и богачи всеми силами стараются осложнить жизнь непрошеным гостям. О работе и банковских счетах, доступ к которым открывает только личный номер, чужакам можно забыть. Двери в домах и конторах отпираются при введении личного номера, в общественных заведениях установлены турникеты, пропускающие посетителей лишь в том случае, если они вводят свои личные номера. Тайком пробравшиеся в город провинциалы могли бы, наверное, жить попрошайничеством на улицах, но даже в этом случае рано или поздно привлекли бы внимание гвардейцев, а те потребовали бы предъявить выданный правительством личный номер.

– А я слышала, – говорит Помпи, – что это не какие-нибудь там чужаки, а сыцани.

Сосед с сигарой кривится и уже собирается отвернуться от перегородки. Сейчас в самых отдаленных землях Талиня слишком неспокойно, чтобы болтать подобную чепуху. Помпи это известно, но она хочет выяснить, какие еще разговоры сойдут ей с рук во дворце.

– Никаких сыцаней в королевстве быть не может, – заявляет сосед, хотя заметно, что на всю фразу уверенности ему не хватает – голос в конце дрогнул. Сань-Эр в безопасности, а вот Талинь – нет. И если Талинь не защищен, разве не могут попасть в него чужестранцы и сначала какое-то время таиться в провинциях, а потом найти способ пробраться в столицу?

Помпи еще раз бросает взгляд на стражников. А когда ее сосед усаживается за стол и поворачивается к компьютеру, она позволяет себе еле заметно улыбнуться. Под ее рукавом синеет тушью на фоне белой кожи татуировка-полумесяц.

Лэйда хлопает ладонью по двери комнаты видеонаблюдения, заставив вздрогнуть всех, кто притворился, будто занят делом и не смотрит на нее.

– За работу! – кричит Лэйда. – Чтоб в играх был полный порядок, ясно?

Ей отвечают несколько голосов. Начальнику стражи никто не осмеливается возразить, чтобы не кончить как все те, кого она бросила за решетку по одной-единственной причине – что они не так на нее посмотрели.

Помпи сутулится перед своими экранами и ждет, когда выйдет дворцовая стража. Когда все вокруг возвращаются к привычным делам, Помпи идет забрать распечатанные бумаги. Отлично. Они пригодятся.

В сумочке под ее столом на браслете, переведенном в режим ожидания, мерцает цифра «два».

Глава 7

Рестораны поблизости от колизея – в меньшей степени ряд строений и в большей – одно слаженно действующее целое: лестницы из кухонь на втором этаже ведут в общий зал на первом и отдельные кабинеты на третьем, куда посетители попадают лишь из пельменной, расположенной сверху, на четвертом этаже. Сань-Эр страдает клаустрофобией, но по крайней мере все, что может понадобиться кому-либо, здесь находится в пределах досягаемости.

Калла хватает тарелку с подноса проходящей мимо официантки, швыряя вместо нее монету. Официантка ничего не замечает, слишком занятая выполнением заказов и подгоняемая криками клиентов, требующих завтрак. Обвив вокруг пальца шнур городского телефона, рядом с которым Калла стоит, она прижимает трубку к уху плечом, свободной рукой подцепляет баоцзы за скрученную верхушку и отправляет в рот. Августа на другом конце провода она почти не слушает.

– …ты должна его вернуть. Меня это ничуть не забавляет, Калла.

– А разве я обещала, что это будет забавно? – отзывается она невнятно с полным ртом баоцзы. И сразу округляет губы, втягивает ртом прохладный воздух, чтобы остудить на языке начинку из жирного мяса и соленой капусты. В горле она жжется, но холодильник в квартире Каллы пустует со вчерашнего дня, так что с голодухи даже самые дешевые баоцзы идут за милую душу. Калле словно наяву видится, что Август зажимает переносицу, слушая, как она жует.

– Если ты выйдешь из игры, все будет напрасно.

– Эй! – протестует Калла, проглатывает все, что у нее во рту, и прокашливается. – Может, все-таки соизволишь включить мозги? Я вступила в игру еще до того, как ты вмешался. И меня не так-то легко из нее вывести.

Август испускает раздраженный вздох.

– Прекрасно. Я могу поддерживать функционирование твоего браслета, чтобы сегодня его не объявили бездействующим. Только верни его. Кто из игроков его забрал?

Калла пожимает плечами, и только потом до нее доходит, что кузен этого не видит. Ей дали номер его личного сотового, но она так давно не пользовалась телефоном, с тех самых пор, когда жила во дворце Эра, что едва вспомнила, как они работают. Август взъярился уже потому, что она не связалась с ним сразу же после вчерашнего, но она же не виновата, что пришлось сначала разыскивать телефон общего пользования.

– Не знаю, – отвечает она. – Не додумалась спросить, следила, как бы меня не прикончили. Пол мужской. Рослый. Бледный.

В трубке слышится очередное раздраженное фырканье Августа. Все эти детали словесного портрета мало что значат теперь, когда тело, которое она описывает, находится в больнице, возвращенное законному хозяину. Прошлой ночью, после того как в городах начали пинговать игроков, сообщая противникам их местонахождение, новостным каналам понадобилось освещать слишком много событий, так что ни в одном выпуске Калла не видела сюжетов о схватке под торговыми рядами. Почти весь поединок происходил в отсутствие зрителей и камер, на складе, так что видеоматериалов о нем набралось мало. В сегодняшние повторы могут включить и сюжет о похищении ее браслета, когда закончат показ самых кровопролитных моментов и перейдут к менее захватывающим, и Калле надо лишь дождаться, когда какая-нибудь телекомпания заинтересуется этим инцидентом настолько, что объявит номер ее вороватого противника. И тогда Август просмотрит список и сообщит ей имя. С ее точки зрения, Август мог бы прямо сейчас сходить в центр