но на самом деле список возможных вариантов бесконечен. Счета за лечение в больнице, плата за жилье, банковские кредиты под необдуманные проекты, за которые жители Сань-Эра хватаются в надежде выжить. Даже если сам Эно подобных долгов не наделал, родиться в черной дыре расчетов и взносов – проще простого.

Ты и не должен ничего предпринимать, хочет Калла сказать ему. Никто не должен.

Но она молчит. Опустошив свою миску, Эно салютует на прощание, выскальзывает из загородки и спешит своей дорогой. Калла отпускает его беззвучно, положив одну руку на стол, а другой отводя от глаз челку и охлаждая разгоряченный лоб. Не то чтобы она ждала, что Сань-Эр изменился к лучшему за те пять лет, пока она скрывалась. Не то чтобы пребывала в заблуждении насчет перемен, происходящих, пока сама она тренировалась в тесной комнате, изучала карты дворца и города, уравновешивала ножи на кончиках пальцев и мечи на плечах. Но почему-то ей казалось, что должны наметиться некие сдвиги. Что падение Дворца Неба побудит народ требовать большего, заставит осознать, что еще кое-что, некогда считавшееся подобием рая небесного, могло бы пасть. Она думала, что резня, устроенная самой принцессой, высечет в городах нечто вроде искры – или, по крайней мере, вызовет у людей вопросы о том, почему они должны умирать с голоду, если в силах их правителей это предотвратить.

Но мятежи, вспыхивающие каждый год накануне игр, подавляют в первые же минуты. Жалобы заглушают прежде, чем они успевают вызвать отклик. Среднестатистический цивил считает, что лучше держать язык за зубами, чем лишиться жизни в бесплодной борьбе.

Из раздумий Каллу вырывает визг неподалеку от ресторана. Она хватает меч, приглаживает на лбу челку, равнодушно бросает на столик еще несколько монет. И выглядывает в окно, выходящее в узкий переулок, но там так темно, что она ничего не может разглядеть. Однако готова поручиться, что пронзительный визг почти детский. Это Эно.

Рядом с окном свисает ржавая железная лестница. Калла выскакивает в окно, спускается на несколько ступенек и спрыгивает на землю, сильно ударившись ступнями. По ее ботинку шмыгает крыса. Калла бросается вперед, ориентируясь по звукам, и выходит на лучше освещенный перекресток.

Здесь строения еле заметно наклонены влево, солнечные лучи просачиваются между ними и ложатся на тротуар. Этого света хватает, чтобы Калла отчетливо разглядела, что впереди еще один игрок нападает на Эно, размахивая топором.

Эно уклоняется как раз вовремя, сжимая что-то в руках. А когда потрясает выбранным оружием, им оказывается бич – пожалуй, самое бесполезное, что только можно было приобрести после Дацюня. В тесных переулках нет места, чтобы размахнуться как следует и нанести такой удар, чтобы конец бича со всей силой обрушился на противника. И действительно, удар у Эно получается жалкий, а потом топор снова взметается вверх и, чавкнув, вонзается ему в руку.

Калла быстро оглядывается по сторонам. На стенах переулка камер видеонаблюдения она не замечает, по крайней мере поблизости. Должно быть, здесь слепое пятно.

– Ай! – Эно перекатывается по земле и, к изумлению Каллы, делает это достаточно быстро, чтобы врезаться в ногу противницы, нанести удар под колено и лишить равновесия. Его соперница валится навзничь, но Эно все еще слишком близко к ней, и Калла догадывается, каким будет следующий ход. Прежде чем участница успевает сориентироваться, Калла срывается с места, прижимая руку к бедру. Ее шаги сразу же ускоряются, становятся шире, сменяются стремительным рывком, и когда соперница Эно подхватывает с земли свой топор, сосредоточенно нацелившись в спину Эно, Калла подкатывает к ней на коленях и взмахивает мечом, скользнув им поперек шеи участницы и напрочь снося ей голову.

Брызнувшая кровь рисует в переулке полумесяц. Вспышки нет, побег не состоялся. Если тело не слишком повреждено, ци может совершить перескок, но при обезглавливании смерть обычно наступает мгновенно. А для перескока требуется увидеть цель и осознать намерение. Взгляд должен быть прикован в этой цели, чем бы она ни занималась, – главное, чтобы оставалась на виду. Довольно трудно соблюсти оба условия, если мозг больше не функционирует.

В тишине переулка Эно прислоняется к стене, ударившись о нее, и, едва удерживаясь на ногах, пытается осознать произошедшее. Он зажимает рану на левой руке, кровь струится между пальцами.

– Спасибо, – выдыхает он.

Калла обтирает ладонью лицо, смахивает влагу, скопившуюся на виске. Пот это или кровь, она не знает.

– Об этом не беспокойся. – Она поднимается на ноги, стряхивает малиновые капли с клинка. Не сумев отряхнуть его дочиста, вытирает об отворот брюк. – Считай, что тебе вернули долг.

Эно открывает рот, но Калла уже отпускает его, махнув рукой.

– Ты меня прогоняешь? – спрашивает он.

– Иди подыщи другое тело, – отрывисто велит Калла. – Если ты истечешь кровью насмерть, какой во всем этом смысл?

В ответ Эно широко усмехается, как будто Калла не спасла его проклятую жизнь, а вручила ему по-дружески подарок на прощание. Если он останется в игре, рано или поздно жизнь у него все равно отнимут. Но Калла рада, что он, по крайней мере, умрет не от чудовищного удара топором.

– Еще увидимся! – убегая, кричит Эно.

– Надеюсь, что нет, – бурчит Калла.

* * *

Если программа снова пойдет на перезагрузку, Антон спалит дотла это киберкафе.

– Ну давай! – умоляет он, хлопая ладонью по боку машины. Громоздкий пластиковый кожух содрогается, как и напиток в стакане рядом с компьютерной мышкой. Хозяин кафе Сулянь цепляется к Антону каждый раз, когда тот приходит и не покупает еду, хотя выручка здесь зависит в первую очередь от того, сколько часов посетители проводят перед компьютером. Антон соглашается лишь на стакан какого-нибудь безалкогольного пойла, завалявшегося в холодильнике за стойкой.

– Эй!

Антон вздрагивает. И с трудом удерживается, чтобы не схватиться за ножи, не сразу узнав голос Суляня.

– Ну и чего ты ко мне подкрадываешься, – жизнерадостно спрашивает Антон, – если знаешь, что я могу перерезать тебе глотку?

Сулянь складывает руки на груди. Он тощий, будто его того и гляди сдует ветром, – Антон полагает, что именно поэтому он никогда не встречал старика за пределами кафе. Если бы они как-нибудь столкнулись на базаре, Антон был бы сражен наповал.

– Перережешь мне глотку – значит, страховку получу. Пусть это и малая толика того, что ты мне задолжал, – отвечает Сулянь.

Он почти кричит, пересиливая шум. В Сане его киберкафе – лучшее заведение для разбирающихся. Даже те, кому по карману домашний компьютер, приходят сюда порадовать себя местной атмосферой, гулом голосов бизнесменов, управляющих активами, и подростков, которые рубятся в сетевые игры. Найти свободное местечко в этом