Против воли я улыбнулась. – Ну да, общую суть ты уловил.

– Дед-то в итоге не слег с настоящим приступом после такой поездки?

Я хмыкнула. – Нет. Но поклялся, что больше никогда не будет так никого проверять. Мы с ним очень подружились потом. Звонил мне вот, с Новым годом поздравлял.

А Рэй не поздравлял, тут же вылезла подленькая мысль.

Тьяго как будто услышал ее.

– Я знаю Рэя, и он гениальный врач, но Риз, не доказывай мне, что он не форменный козел. Насколько нужно было тебе, которой не нужно много внимания, не уделять этого самого внимания, чтобы ты от тоски нашла утешение в объятиях первого, кто на тебя посмотрел?

Я привычно завела шарманку – Здесь не только его вина, а очень много моей, я очень скучала по родным, мне не нравился город, я не знала языка, не могла адаптироваться… – но Тьяго перебил.

– Я хочу, чтобы ты со мной ссорилась.

– Прямо сейчас?

– Нет. Всегда. Когда необходимо. Когда я буду вести себя, как козлина, когда не буду уделять тебе внимания, когда буду ходить самодовольный и думать, что у нас все хорошо, а у нас не будет все хорошо – я хочу, чтобы ты мне говорила об этом. Я хочу видеть наши проблемы, решать их вместе, я не хочу, чтобы в одно непрекрасное утро я проснулся, а возле меня записка, что ты улетела в Африку, потому что я идиот и уже слишком поздно. Ты меня понимаешь?

Я кивнула. То, что он говорил и как говорил – это было правильно.

– Пожалуй, есть одна вещь, которая меня не устраивает – протянула я и мне понравилось, с какой готовностью на его лице появилось желание наброситься на проблему и решить ее со всей возможной яростью.

– Только если это не претензии к моему храпу.

– О нет, мне нравится, как ты храпишь. Очень умиротворяет. Ты знаешь, я вот все думаю, думаю… И мне не нравится, что у меня всего лишь два платья.

***

Через пару дней мне представилась возможность узнать Тьяго с неожиданной стороны. По утрам он обычно работал, а я уходила купаться одна. В тот раз я вернулась с пляжа пораньше – почему-то разболелась голова. Я зашла в дом и услышала разговор. Первая реакция была – снова родители! – но голоса были непохожи. Я прошла в гостиную и увидела, что Тьяго беседует по видеовызову с мужчиной и женщиной. Все-таки это были родители, хоть и не мои. Они заметили меня и начали приветливо махать руками:

– О, ты, наверное, та девушка, про которую он так много нам рассказывает! Мариза, да? Я – его мама, зови меня просто Рэйчел, а этот молчаливый мужчина – его отец.

– Женщина, да ты тараторишь так, что не даешь мне и слова вставить. Я – Леон. Приятно познакомиться, детка.

У него были красивые родители. Оба черноволосые, с хорошей осанкой и выразительными чертами лица. От отца Сантьяго явно унаследовал яркий голубой цвет глаз и соблазнительные губы, но глядя в улыбающиеся и добрые глаза его мамы, я поняла, чей у него характер.

Я смутилась. До этого момента я ничего не знала о семье Тьяго, в то время как он по моим рассказам уже мог узнать любого из моих родственников в незнакомой толпе.

Мы обменялись с его родителями положенными вежливыми фразами, а потом я оставила их наедине и ушла в свою комнату.

Голова начала болеть сильнее, и в целом я чувствовала себя не очень хорошо. Я как раз копошилась в ванной в поисках таблеток, когда вошел Тьяго.

– Уже поговорил? Прости, что так ворвалась.

– Ничего. Мы уже как раз прощались, когда ты зашла. Что случилось?

– Мигрень. Виски как в клещах зажало, давит на глаза – сейчас расплачусь. Еще спину выламывает – наверное, скоро месячные. Хочу принять обезболивающее. – Я нашла таблетки, выдавила сразу две. Выпив, вернулась в комнату и залезла в кровать под одеяло, подтянув подушку под спину.

– Тьяго, а почему ты никогда мне раньше не рассказывал про своих маму и папу?

Он сел у меня в ногах, пожал плечами.

– Не знаю, особо нечего. У меня самая обычная семья, как ты могла заметить.

– У каждой семьи есть свои истории.

– Ну ладно. Родители вышли на пенсию лет пять назад, около года попутешествовали – пожили и во Франции, и в Таиланде, как мы, потом вернулись и купили дом с большим участком земли, занялись садоводством и огородничеством. Видела бы ты плантацию помидоров моей мамы! У отца пристроена мастерская, он неплохо работает по дереву. Летом мы с сестрой и ее детьми всегда приезжаем к ним, проводим в деревне месяц, а иногда и дольше. Ну в принципе, и все. Давай вылазь из-под одеяла, пойдем обедать.

– У тебя есть сестра?

– Да, старше на пять лет. Риз, я серьезно! Я с утра пил только кофе!

Аппетита не было. Сантьяго уже прикончил свой ланч, а я все смотрела с легким отвращением на сэндвич. Казалось невероятным, что когда-то такая грубая еда могла пролезать в мое сухое горло.

– Не хочу. Потом доем. – я слезла со стула и направилась обратно в постель, но Тьяго перехватил меня на полпути.

– А ну, стой. Дай-ка, я кое-что проверю. Он дотронулся губами до моего лба.

– Поздравляю. У вас будет мальчик.

– Что ты несешь, шут гороховый?

– Температура у тебя. И насколько я могу судить – очень высокая. Иди, ложись, я принесу градусник.

***

Тьяго присвистнул.

– 103, 5 градусов. Ты уверена, что тебе не жарко под этим одеялом?

– Мне холодно. – стукнула я зубами. Смешно, но пока я думала, что у меня всего лишь ПМС, то еще как-то держалась, но как только мозгу дали команду, что происходит что-то серьезное, как сразу почувствовала себя в несколько раз хуже. За глазами горело, глотать и дышать было трудно, а еще вопреки всем законам погоды я чувствовала холод. Кровь морозило так, что хотелось обернуть себя в это одеяло, а желательно и в еще одно, целиком. Таблетки от головы явно не помогли.

Тьяго не долго на это смотрел.

– Я вызвал врача. Она будет в течение часа. Сказала, заставлять тебя понемногу пить.

Он подтянул подушку повыше, поднес кружку к моим губам. Рот был как будто набит ватой, и я чуть не задохнулась от маленького глотка воды.

– Не хочу. Пожалуйста. Убери.

– Ни фига. Пей.

– Я подавлюсь! – я ныла хуже Джоша, когда тому насильно назначали постельный режим.

– Ничего. Я постучу тебя по спине. Давай, зайка. Еще два глотка, и я отстану на пятнадцать минут.

***

Тьяго действительно тормошил меня каждые четверть часа, и прибаутками, уговорами, неприличными шутками и угрозами отобрать одеяло заставлял пить. Я плакала, отворачивалась, захлебывалась и психовала.

К моменту приезда доктора мы оба были мокрые как мыши во всех смыслах.