– Деньги на столе. Все-таки тридцатка, ты не врала. Привет. – Но она не двинулась с места.

– Бутербродик? – я кивнула на нетронутый сэндвич. – В меня уже не лезет. Я не кусала, бери.

– Зачем ты нарисовала меня так? – Она положила передо мной лист. На ее совершенном лице трудно читались эмоции, но сейчас она выглядела сердитой.

Я рассматривала рисунок, который оставила ей всего лишь вчера утром, а по сути, целую вечность назад. Я была уже далека от него и просто пожала плечами.

– Не знаю. Просто захотелось. В любом случае, это же ты. – Я нарисовала ее со строгой прической, в очках и закрытой одежде. С папкой бумаг под мышкой и серьезным взглядом она выглядела заместителем директора, но никак не подружкой на отпуск.

– Я выгляжу не так. Я не такая!

– А разве ты не можешь выглядеть как угодно? Быть кем захочешь? Кто может это решить, если не ты?

Я вытащила карандаш из волос, перевернула рисунок и написала адрес и телефон.

– Это моя сестра. Моника. Она живет в Лос-Анджелесе, и она поможет тебе. Покажи ей этот рисунок. Она поймет, что это я.

Дэт смотрела и, было видно, сама не понимала, начать ей меня целовать или душить. Я не удивлялась этому. Мало кто разбирался в человеческих масках лучше меня, и я знала, что, когда они начинают трескаться – это больно.

– Кто ты? Зачем мне всем рисковать ради неизвестно чего? С чего ты вообще взяла, что меня не устраивает моя жизнь? У меня в голове все просчитано!

– Иногда нужно послушать сердце и рискнуть.

– Да, и можно проиграть – она смотрела мне прямо в глаза, и я знала, что она говорит не про себя. Не только про себя. Вчера я бы не выдержала ее взгляд, но сегодня все было по-другому. Я могла ей ответить.

– Да. Можно. Но ты все равно не захочешь стать тем человеком, которым была до момента, как сделала выбор. Hay un trozo de luz en esta oscuridad para prestarme calma.5

– Что это? На каком это языке? – она уже шептала. – Кто ты? Ты колдунья?

Я снова пожала плечами, такое уж это было утро. Я не колдунья. Но иногда я вижу правильную дорогу, как если бы она сияла золотом.

– El tiempo todo calma, la tempestad y la calma.6

Довольно верно пропел Сантьяго окончание строфы, входя в гостиную. – Это на испанском, означает что-то вроде того, что иногда в самый трудный момент ты обретаешь истину и насколько я могу судить, Мариза не колдунья, если не считать ведьмовскими способностями то, что я никогда не могу ее перепить. – Он остановился, и его взгляд упал на злополучный рисунок.

– О, Дэт, это ты? Ты похожа здесь на мою секретаршу, цербер, а не женщина, когда дело касается организации переговоров. – Он цепко окинул взглядом наши лица и присвистнул.

– Девочки, я пропустил что-то интересное?

– Нет! – Дэт выхватила рисунок и спрятала его в сумку. – Я уже ухожу. Пока!

– До вечера, Сау суэй7. А ты, Риз, ты скажешь мне, в чем дело?

– Да ни в чем, Тьяго. Просто поболтали о своем, о женском. – Я встала из-за стола, взъерошила ему волосы, чмокнула в щеку.

– Пока, милый. Я сегодня ухожу на целый день. Развлекайся без меня.

– Пока, милый? Уходишь на целый день? Что происходит? И что случилось вчера, я заходил несколько раз, ты спала как убитая прямо в одежде! В секси-одежде! Ты была где-то ночью? С тобой все в порядке? Я даже температуру тебе проверял!

Мне стало смешно.

– И как?

– Что как?

– Температура?

– Нормальная.

– А сколько раз заходил?

– Ну два. – сердито ответил он. – Мариза, мне не нравится ничего не понимать. Ты себя странно ведешь. Ты идешь на свидание?

– Тьяго, посмотри на меня. Похоже, что я собралась на свидание?

– Нет. – он неохотно покачал головой. – но с тобой нельзя сказать наверняка. – Риз, скажи мне честно, у тебя кто-то появился?

– Нет, Сантьяго. – я ответила совершенно искренне. – у меня никого нет.

Выйдя из дома, я направилась в шопинг-молл. Провела около часа в магазине канцтоваров, выбирая новый блокнот. Расплатившись, вышла на улицу, на ходу съела несколько блинчиков. Позвонила Кайли и попросила ее стать моим адвокатом в бракоразводном процессе. Кайли выпала в осадок, но я не стала ничего объяснять. Взяла с нее профессиональную клятву не рассказывать раньше времени ничего Марианне, заверила, что чувствую себя превосходно и попрощалась. Душа моя пела. Возвращаться не хотелось, мне необходимо было движение и тут я увидела на углу человека, зазывающего на экскурсии. Бинго!

Ушлый парень стал на плохом английском красочно расписывать мне достоинства каждого тура, и я растерялась. Какого черта я столько сижу на Самуи и не вылажу дальше пляжа? Вот вам и любительница активного отдыха, я даже не знаю, про какие места он мне говорит.

– Мы хотим частную экскурсию – уверенно произнес рядом знакомый женский голос. Дэт. Гид не растерялся и заломил дикую цену в несколько сотен тысяч бат, Дэт расхохоталась и перешла на тайский и скоро они уже тараторили с такой скоростью, что я не различала даже отдельные слова в потоке фраз.

Логичнее всего было отойти в сторону и не мешать. Откуда она здесь? Случайно, или следила за мной? Подумав, я решила, что мне все равно. Дэт так Дэт, посмотрим, что выйдет из этой странной встречи.

Она уже направлялась ко мне.

– Ну все, катер наш, – заявила она, позвякивая ключами.

– Серьезно? Так просто? И он не потребовал никаких документов, ничего?

– Я дала ему денег столько, что при необходимости он купит себе новую лодку.

– Сколько я тебе должна? – Она беззаботно махнула рукой. – Тьяго рассчитается. А теперь садись. Сегодня я твой гид.

***

Не знаю, какая из нее шлюха, но экскурсовод из Дэт вышел отличный. Она знала местность, и она умела про нее рассказать. Мы взяли курс на Ангтонг Марину Парк – россыпь вулканических островов в море к западу от Самуи. Это место – настоящий тропический «Затерянный Мир», с шумными от птиц островками, секретными озёрами, множеством пещер и гротов, дикими пляжами и потрясающими панорамами. Если природа Самуи спокойна и проста, как скромная милая соседка, то Марина Парк оказалась яркой, красивой, солнечной и кокетливой красавицей. Мы провели там весь день. Я делала зарисовки птиц, цветов, радуясь тому, что захватила акварельные карандаши – это место хотелось оставить в памяти цветным. Дэт фотографировала для меня все, на что я мельком показывала пальцем – нельзя было полагаться только на свою память.