располагавшейся на втором этаже. Супруга Исаака действительно из любой рыбы могла сотворить чудо. Её фаршированная нельма была подана на трёх блюдах. Нельму внесли вместе с варёным картофелем, приправленным морковью, сельдереем, молодым лучком и хреном. Ко всему этому ещё принесли в глубоких фарфоровых чашках рыбный бульон. Тут же отдельно было выставлено рыбное филе и соус из свежих помидоров. От исходивших ароматов у Чудинова-старшего закружилась голова, и он невольно сглотнул слюну. В доме Исаака не держали алкогольные напитки, но Пётр Ефимович достал свою медовуху, а также отправил Марка за водкой.

У Лейбы, разумеется, не было икон, но Чудинов и Суриков, войдя в гостиную, всё равно перекрестились и прошли к столу.

– Ну-у, что ж, приступим… – Исаак показал всем жестом, что можно откушать того, что же Бог послал семейству Лейбы.

Чудинов-старший даже не предлагал хозяину дома медовухи, зная, что тот совершенно не пьёт, а налил только себе и Сурикову, ну а Исаак и Сара стали запивать нельму томатным соком.

– За встречу! – произнёс Чудинов-старший короткий тост и, чокнувшись со своим компаньоном, залпом выпил медовухи и принялся за рыбу. – М-м-м… Ну просто божественное блюдо! О-ох, о-ох… Ммм… Ничего вкуснее не пробовал! – пережёвывая куски нежной нельмы, продолжал нахваливать кулинарные способности супруги Лейбы Пётр Ефимович.

Суриков спросил Исаака, как у него сейчас идут дела, на что Лейба ответил, что всё очень даже неплохо, прибыль с начала года увеличилась на сорок процентов, и пора подумать об открытии второй аптеки, так как Омск развивается, население его с каждым годом прирастает, и те аптеки, которые в городе есть, уже не справляются с заказами.

– Население у нас уже превысило сто с гаком тысяч жителей, а с окрестными поселениями оно приближается к двумстам тысячам! – высказал свои соображения Исаак. – И каждый год сюда переезжает ещё порядка трёх-пяти тысяч человек, а ещё естественный прирост на это накладывается. В Сибири много рожают и семьи большие. Через пять лет в Омске будет проживать больше трёхсот тысяч жителей, и он станет важнейшим городом Российской империи к востоку от Уральского хребта, так что здесь немалые перспективы для роста во всех направлениях. Я бы даже подумал не об одной новой аптеке, а на ближайшее будущее о нескольких. Причём, наметил и места, где их можно открыть.

– Ну а домой в Варшаву не тянет, Исаак? – спросил хозяина Пётр Ефимович. – С тебя же рано или поздно, но снимут ограничения на проживание в европейской части империи, восстановят в правах, и ты получишь разрешение вернуться в родные места.

Исаак отрицательно покачал головой.

– Мне в Омске нравится. Я здесь участвую в жизни еврейской общины и много пожертвовал на ремонт городских синагог, одна из которых располагается тут поблизости, по Семинарской улице. И потом скажу так… не понятно ещё, что будет с германцами, а Варшава слишком близко находится от их границы…

– Тоже верно! – согласился Чудинов-старший и разлил себе и Алексею медовухи уже по второй.

– Ну, выпьем, господа, за то, чтобы германец угомонился и нам не угрожал! А то действительно не понятно, что в этой Европе творится. Все там как посходили с ума! У еуропейцев уже просто кулаки чешутся! Так и норовят драку устроить…Пущай дерутся, но промеж себя!

Когда Чудинов осушил вторую порцию медовухи, он неожиданно спросил хозяина дома:

– Дорогой Исаак, я хотел бы тебя кое о чём спросить, но вопрос этот деликатный… Даже не знаю, как к нему подступиться…

– Если смогу, то отвечу. Спрашивайте, уважаемый Пётр Ефимович.

Какое-то время Чудинов ещё колебался, но, наконец-то, решился:

– А-а-а, была, не была! Он касается одной местной дамы…

– Говорите.

– Исаак, ты это… ты не знаешь тут одну молодую особу по фамилии Гриднёва? Ну а по мужу, кажется, она Олейничева…

– Это которая вдова?

Пётр Ефимович утвердительно закивал головой.

– А кто же её у нас не знает?! – ответил Лейба. – Она – миллионщица!

– Это как, Исаак, понимать?

– А понимайте, как есть! Она очень богатая дамочка! Её покойный муж получил большущее наследство от бездетного дяди-фабриканта, и теперь она миллионерша! Местные женихи ну просто извелись, и всё из-за того, что она их совершеннейшим образом игнорирует…

После этих слов Лейбы Пётр Ефимович крякнул и, молча налив себе медовухи, залпом выпил её. Затем Чудинов-старший вытер салфеткой губы и хотел что-то ещё сказать, но тут его перебили. На пороге гостиной появился Марк.

– Принёс? – спросил его Пётр Ефимович.

Марк подал хозяину водку в зелёной бутылке. Видя, что он не уходит и мнётся, Чудинов-старший нахмурился:

– Ну, что? Что-то хочешь попросить?

– Да, э-это… Пётр Ефимович, а можно в город?

– Ступай…

– Да я тут хотел кое-какие книжки присмотреть…

Видя, что Марк по-прежнему мнётся, Чудинов-старший протянул ему целковый.

– Хватит?

– Благодарствую.

И Марк выскочил на улицу.

Он надеялся найти в Омске одну книжку, которую обещал привезти Кате, и даже для этого скопил немного деньжат, но боялся, что на неё их недостаточно будет, а ведь он хотел её купить не в дешёвом варианте, а в дорогом, подарочном, в твёрдом переплёте и с картинками, и потому пришлось попросить денег ещё и у хозяина.

***

Марк Неустроев никогда не выезжал дальше окрестностей Семипалатинска. Он впервые был в Омске и поэтому хотел его посмотреть. Но главное, он искал для средней дочери хозяина роман французского писателя Ги де Мопассана «Милый друг», отзывы о котором она слышала и читала, однако в Семипалатинске его так и не нашла. Роман этот относили к немного фривольным или, во всяком случае, к не слишком полезным для несовершеннолетних девочек, но оттого-то и заинтересовал он Катерину.

Марку удалось его прочитать в каком-то журнале, и он не посчитал его таким уж непристойным, как некоторые о нём отзывались. Может из-за того, что он читал его в сокращённом виде, да ещё с купюрами. И вот сейчас он хотел его всё-таки найти.

На набережной было четыре книжных магазина и ни в одном из них этого произведения Марк не нашёл, однако ему посоветовали сходить в другую часть Омска, где ещё были книжные развалы, на улицу Почтовую или на Любинский проспект, и Марк поспешил туда. Там тоже искомого Ги де Мопассана он не отыскал. Оставались ещё два книжных магазина, которые Марк решил посетить на следующий день.

Когда Марк вернулся, Никич сидел во дворе и дремал. Марк подсел к Никичу. Тот очнулся и покосился на Марка:

– Так и не нашёл своего Маписана?

– Ги де Мопассана, – поправил Марк Никича.

– Тьфу! Чего повторять? Хрен редьки не