От таких слов Мелати почувствовала горечь. Ей стало обидно, что мать не хочет понять ее, и страшно, что та исполнит свои угрозы. Жизнь с чужими, в разлуке с семьей и друзьями, девушка даже представить себе не могла. Заметив, как дочь изменилась в лице – вот-вот расплачется, - мать смягчилась.

- Я ведь добра тебе желаю, глупая. Ты еще молода, сама не знаешь, что для тебя лучше. Понимаю, почему тебе Хиджу люб, я ведь не слепая. Ни слова не сказала бы, если б ты просто с ним ходила, на то она и молодость. Но взгляни на себя, ты же как одержимая! Гунтур твой это видит, а ну как раздумает брать тебя в жены?

- Разве я обещала стать его женой? – вскинулась Мелати.

- А какого тебе нужно мужа? Хиджу? Послушай мать, я жизнь-то пожила. Он хороший мальчик, сильный, смелый. Да только в мужья его я не пожелаю даже самой глупой и вздорной девице. Сидеть целыми днями одной и ждать, вспомнит ли - такая у его жены будет доля. И норов у него, как у дикого буйвола, горячий и упрямый, - она ухмыльнулась. – К тому же, лучше уж есть простой хлеб самой и досыта, чем делить спелое манго с другими, довольствуясь тем, что останется.

- О чем ты, матушка? – Мелати вспыхнула и вспомнила, как когда-то Хиджу уходил, чтобы провести день со случайно встреченной им девушкой с острова.

- Не притворяйся еще глупее, чем есть. Ступай, некогда мне. И хорошенько подумай над моими словами!

Мелати направилась к остальным танцовщицам, чьи тени мелькали в свете лампы за полотнищем, прикрывавшим их от гостей. Приблизившись, она услышала их голоса и смех и поспешила придать лицу беззаботное выражение. Никто не должен видеть ее досады. «Она не права, Хиджу вовсе не такой, каким может показаться, - думала девушка, ловко опоясывая тонкий стан узорчатым икатом. - Просто она не знает его так, как я. А на самом деле он лучше всех, и мужем тоже будет лучшим, всем на зависть». Но тут она поймала себя на том, что никогда не думала, каково быть его женой, да и вообще чьей-либо. Она стремилась завоевать любовь Хиджу, а дальнейшее ее совершенно не интересовало.

- Мелати, ну что ты застыла? - вывел ее из раздумий голос одной из подруг. - Пойдем, еще успеем стащить что-нибудь вкусненькое перед танцем!

Встряхнув головой, словно прогоняя неприятные мысли, Мелати поспешила за другими. Она решила не мучить себя такими размышлениями больше — придет время, тогда и узнает, как оно будет. А пока надо веселиться, пусть все видят, какая она красивая, не зря же столько времени совершенствовалась в умении танцевать.

Второй танец закончился, завершив ритуальную часть празднования, и танцоры наконец освободились от стеснявших их нарядов и украшений, присоединились к праздничному угощению и беседам. На этот раз Хиджу смотрел на Мелати, чтобы не обидеть ее и Гунтура, а потом от грустных мыслей о разлуке с сестрой его отвлек разговор о важных событиях, случившихся в здешних местах и там, откуда приплыли его сородичи.

Местные рассказывали, будто появились в окрестностях люди с Запада, да не просто наездами, якобы некоторые из них обосновались насовсем, строят свои дома, налаживают торговые дела. А правители тех земель и не противятся, принимают, как долгожданных друзей. Гости дивились слухам: на дальних берегах пришельцев с Запада встречали давно, но того, что они так быстро доберутся сюда, в края, которые на Острове риса считали дикими, никто не ожидал.

Говорили о нездешних, чудных кораблях, таких огромных, что закрывали собою солнце. О смертоносном оружии, извергающем огонь и гром, способном разрушать города. О чудесах и диковинках, которыми белолицые владели в избытке. Спорили, к добру они явились или к худу. Здешняя секахи убеждала, что к добру, ибо торговать с пришлыми можно гораздо выгодней, а зла от них оранг-лауты не видели. Пусть делят земли и богатства с сухопутными, людям моря до того дела нет, ведь море щедрое, даров его хватит на всех, а если даже придется покинуть эти края – не беда, всегда найдется место у новых берегов.

Хиджу слушал разговоры, из почтения к старшим не встревая. Но когда всем наскучило обсуждать новости о людях с Запада. и настал черед его товарищам поделиться занимательными историями, кто-то спросил, не врут ли слухи о загадочной деве, появившейся на Острове Драконов. Один из старейшин отвечал, что это правда, и рассказал, как много лун назад детям из секахи довелось с ней встретиться и как она им помогла.

Гунтур украдкой толкнул Хиджу локтем в бок. Встретившись с ним взглядом, Хиджу увидел в глазах друга предвкушение того, как расскажут они удивительную историю и поразят всех вокруг. Но Хиджу чуть заметно отрицательно качнул головой. Почему-то ему очень не хотелось говорить об Абигаэл, словно это значило делиться чем-то важным, чем-то, что принадлежало ему одному.

Он слушал небылицы о ней, одну невероятней другой, а перед внутренним взором возникала милая девчушка с глазами цвета моря, забавно барахтавшаяся в волнах. Он думал, как давно все это было, а ему до сих пор некуда ее привести: не заслужил он уважения, позволявшего совершить такой дерзкий поступок, не построил свой плавучий дом, и казалось, не приблизился к своей цели ни на шаг, как бы ни старался. Хиджу не мог не понимать, что раз он сам изменился с той поры, Аби тоже не могла остаться прежней. И сейчас она вовсе не маленькая девочка, готовая дружить с каждым, кто повстречался на пути, а красавица, слухи о которой достигли дальних земель. Реши она покинуть Драконий Остров, разве не найдется множество достойных, богатых и знатных, кто пожелает забрать ее?

«Для всех них она лишь драгоценный трофей, - думал Хиджу. – А мне кроме нее никто не нужен, и я ведь обещал вернуться». И он дал себе слово в скором будущем непременно посетить Драконий Остров, хоть на миг встретиться с Аби, увидеть, какой она стала.

Отвлекшись от размышлений, он вновь взглянул на сестру. Теперь, когда все вокруг были заняты разговорами и пиршеством и внимание к жениху и невесте ослабло, она уже не была смущенной и скованной. Почти не таясь, она улыбалась своему мужу, а он смотрел на нее с обожанием, и выглядели они так, будто кроме них двоих никого больше нет вокруг.

Хиджу вдруг почувствовал усталость от этого праздника, толпы, сплетен, шума и земли под ногами. Он казался сам себе чужим здесь, где все веселились и радовались. Мучительно захотелось в одиночестве уйти на лодке в море, дальше, так, чтобы огни берега скрылись за горизонтом и наступили тишина и темнота. Слушать, как плещут волны о борта, мерно покачивая лодку. Смотреть, как молодой месяц улыбается с небес, а звезды мерцают, отражаясь в черной воде.

Прикрыв веки, Хиджу пытался различить шорох прибоя сквозь мешанину голосов, и даже начало получаться, но тут ударили гонги, заиграла музыка. Вздохнув украдкой, он открыл глаза и огляделся. Все были увлечены праздником, никто не обращал на него внимания. Тогда он шепнул Гунтуру, что устал и хочет немного пройтись в одиночестве, поднялся и, стараясь быть незаметным, покинул освещенную кострами и факелами поляну. Сидя на берегу, он слушал доносившиеся звуки праздника, равномерный перестук гамбанга, сливавшийся с шелестом волн, пока сон не сморил его.