– Заплатите нам, и мы тут же отойдем в сторону, – заявилдетектив. – Мы небольшие любители работать задарма.

Дрейк вынул пачку долларов, кивком подозвал к себе своегоновоорлеанского коллегу и пояснил Мейсону:

– В таких делах расчет только наличными. Подождите меняздесь, мы перейдем в соседнюю комнату и подобьем бабки.

Вернувшись через пять минут, он извиняющимся тоном сказалМейсону:

– Перри, ты уж меня извини, но у нас все расчетыдействительно только наличными. Если бы я начал рассчитываться при тебе, онпонял бы, что мы с тобой партнеры, и тогда вся наша версия лопнула бы. Я далему понять, что ты обычный клиент со своими причудами.

Мейсон кивком одобрил действия Дрейка и спросил:

– Он действительно сумеет быстро убрать своих людей, Пол?

– Через четверть часа, Перри.

– Ну что ж, прекрасно, – улыбнулся Мейсон.

– Что же тут прекрасного, Перри! – с раздражением заметилПол Дрейк. – Ты действительно с причудами. Вначале мы как угорелые срываемся сместа и мчимся в Новый Орлеан за твоей девицей, нанимаем местных ребят,организовываем через них тотальную слежку, а затем, когда ребята поработаливсего лишь четыре часа, мы их рассчитываем и требуем свернуть всю работу. Хотьубей меня, не пойму, в чем тут дело.

– Да в том, что мы уже узнали все, что нам было нужно.

– Хорошо, тогда зачем такая спешка? Зачем снимать людей сработы, тем более что заплатили мы им за полные сутки – такой был договор?Глядишь, и еще чего-нибудь накопали бы.

– Дело в том, Пол, – сказал адвокат, раскуривая сигарету, –что к Нелли Конуэй должен с минуты на минуту зайти один посетитель. Если полициявыйдет на нее так же, как и мы, они могут наткнуться на местных ребят,быстренько расколют их, немного потрясут, а те им дадут словесное описаниепосетителя, что было бы очень нежелательно. А если они не увидят этогопосетителя, то и выкладывать им будет нечего. Понятно сейчас?

– Я смотрю, что тебе доподлинно известно, что и какпроизойдет, – саркастически заметил Дрейк.

– Известно.

– Так, может, ты и знаешь, кто этот посетитель? Тот, окотором ты не хочешь, чтобы узнала полиция.

– Знаю.

– Ну и я знаю. Хочешь угадаю? Натан Бейн.

– Ошибаешься, Пол.

– Тогда кто же?

– Некто по имени Перри Мейсон, – эффектно закончил адвокат.

После полуночи Французский квартал Нового Орлеана полностьюпреображается, приобретая черты неповторимой, присущей только этому старинномугороду на Восточном побережье индивидуальности. Ночные гуляки, оставив своихспутниц на тротуаре у дверей ресторана или бара, отправляются за припаркованнойгде-то неподалеку машиной. Подогнав ее к входу, водитель, к своему глубокомуудивлению, не обнаруживает подруги на месте. Она, как оказывается, вместотерпеливого ожидания на тротуаре смело бросается куда-то вниз по извилистой, содносторонним движением улице в поисках местечка, где можно было бы перехватить«на посошок». Раздраженный вероломством своей подруги, мужчина, разумеется,резко нажимает на клаксон, призывая назад исчезнувшую невесть куда беглянку.Тем временем его машина уже заблокировала узкую, полузадушенную улицу.Застрявший за ним автомобиль пока еще вежливо, но достаточно настойчивонапоминает о себе двумя-тремя клаксонными гудками. В ответ раздаетсяпротестующая клаксонная трель – разве этот болван сзади не видит, что отнюдь неради собственного удовольствия перекрыл движение потерявший свою ветренуюподругу водитель!

Пробка растет как на дрожжах. Каждый новый водитель считаетсвоим долгом ненавязчиво, время от времени, напомнить о своем существовании короткимгудком, но в какой-то момент терпение у них лопается, и все застрявшие по винеэтого недоумка впереди начинают вместе оглушительный клаксонный концерт, требуяосвободить улицу. Когда подобное случается, а случается оно почти каждый вечер,гудящий автомобильный рев разрывает в клочья ночную тишину Французскогоквартала.

Парочки, пошатываясь, прощаются на выходе из ночного клуба,под немузыкальную какофонию обмениваются с новыми знакомыми телефонами, ипоскольку они забывают, что другим хочется спать, то их голоса слышны на всюулицу. Прибавьте к этому тех перебравших виски и пива гуляк, которые, издаваядикие вопли, с удовольствием гоняют по тротуару консервные банки, собранные дляутренней уборки. Незадолго перед рассветом, когда все понемногу успокаиваются,появляются грохочущие мусоровозы, они с шумом очищают улицу. Измученный,жаждущий тишины жилец во Французском квартале может только мечтать заснуть дошести часов утра. Большинство из них вообще не спит. Протиснувшись через толпуполуночников и обитателей квартала, Мейсон дважды обошел особняк – надо былоубедиться, что за домом не следят. Затем он вошел через узкий проход впросторный внутренний дворик колониальных времен, поднялся на второй этаж повинтовой лестнице, украшенной оригинальным деревянным орнаментом. Понятие этажабыло условным: дома сто пятьдесят лет назад строились на болотах, поэтому втрезвом состоянии лучше было не смотреть на перекосы пола на этаже: онипроизводили удручающее впечатление. У самой лестницы адвокат заметил табличку«2-А» на слегка приоткрытой двери. В комнате горел свет, и он осторожнопосмотрел, нет ли там кого-нибудь. Настольная лампа освещала комнату, на столе,к которому был приставлен маленький стульчик, лежали газеты и журналы. Светнастольной лампы не по-падал на тяжелую портьеру, закрывавшую большиевенецианские двери, в тени оставался крохотный балкончик, прилепившийся надтротуаром. Дверь в конце этажа скрипнула. Мейсон услышал осторожные шаги, затемраздался приглушенный вскрик, едва не заставивший его вздрогнуть.

– Вы… как вы сюда попали? – это была Нелли Конуэй.

– Давайте вначале кое-что выясним, – жестко сказал адвокат.

Они вошли в квартиру. Мейсон расположился в кресле и показалНелли Конуэй на стул.

– Это не займет много времени, – обратился он к ней.

Она на мгновение застыла, подозрительно взглянула на него иинстинктивно схватилась за сумочку, которую держала под мышкой.

– Знаете что, мистер Мейсон, – начала она, – я не вполнепонимаю, зачем вы сюда приехали. Я как раз собиралась послать вам деньги.

Она присела на стул, открыла сумочку, вытащила двестодолларовые бумажки, замешкалась на секунду, прибавила еще одну стодолларовуюассигнацию и подтолкнула их через стол к Мейсону. Адвокат задумчиво посмотрелна стодолларовые банкноты и взял их:

– Откуда у вас эти деньги?

– Они – часть соглашения.

– Какого соглашения?