Софию обратно под сень растения и не объяснить ли ей – как можно записать фонетику икоты? – что это чепуха с пришепетываньем у него уже осталась в прошлом. Вдруг стало озадачивающе важно сделать так, чтобы София понимала не только, что ему хочется извиниться, но и что он – Добрый Малый. На балалайке играть не умеет, но у него есть и другие таланты. Он мог бы расплести этимологию слова алло от изначальнейших его корней.

Фрэшем уже изображал в лицах перед восхищенной толпой, как он одолел моржа на знаменитой фотографии, доставленной в контору. От света ламп у него поблескивали волосы, звякали зубы, возникали золотые шевроны на ткани его костюма. Он снова пел.

– Жуткий пригожий он хлыщ, не так ли? – пробормотала София. Они наблюдали, как Фрэшем задрал голову и запел потолку – у него обнажилось горло. Трепсвернон не мог не подумать, что д-р Рошфорт-Смит, знаток ртов и ротовых деталей, вероятно, счел бы горло Фрэшема идеальным образчиком.

Þrotobolla – староанглийское слово, обозначающее адамово яблоко, хотелось сказать Трепсвернону. Означает оно буквально горловой шарик, кадык – никакой в сем поэзии, сплошная этимологическая прагматика. Торчащий очерк буквы Þ воплощает выпирание глотки. Трепсвернон сморгнул, глядя на Софию, стоявшую перед ним, и та мгновенно удвоилась пред взором его.

О чем я говорил? – подумал Трепсвернон. Не обращайте внимания, София, на то, что Теренс сказал о моем пришепетывании. Не считайте мой язык жужжащим жирным хоботком, как у мухи. Вообще не думайте о моем языке. Я к нему не свожусь.

Трепсвернону протянули свежий виски. Рука, предлагавшая его, располагала до крайности веснушчатыми пальцами и бескровными ногтями. Костяшки образовывали рядок белых «М», выписывавших невнятное мычанье по гребню кулака. Позвольте рассказать вам об этимологии слова алло, подумал Трепсвернон, принимая напиток. Петь я не умею и не могу быть пригожим, но, быть может, сумею обворожить вас зачарованностью частностями, а не общими местами, вот в чем мой талант. В этой вот склонности отвлекаться и восхищать мелочами, в преобразующей силе надлежащего вниманья, обращаемого на мелочь.

Он поистине был довольно-таки пьян.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила София.

Хеллоа, произносимое, подобно какао, с закруглением на конце, от настоятельного повеленья halôn, holôn – «приносить» – употребляется в особенности для оклика паромщика, удаленного или чем-то занятого человека, либо же произносится с удивленьем от неожиданной встречи, например, под сенью дорогостоящего растения в горшке. Хэллоу, священный, как в празднике Хэллоуин – кануне Дня Всех Святых, ср. показательно великолепный. Кричать «халлу!» собакам наряду с «ату!», дабы науськать их, побудить к действию. Ло! Хуллабалу – от bas, là le loup! (там внизу волк!), аллилуйя! Ах, этимология, спекулятивная породистость слова. Что вы думаете обо мне как о лексикографе, София? – задумался Трепсвернон, пока та раздвоилась, вновь оказавшись у него пред глазами. Что это знанье побудит вас меня спросить? Каково мое любимое слово? Уделите сии сокровенные фантазии скучному лексикографу. Спросите у меня что-нибудь, София, думал Трепсвернон.

Под боком у них вновь оказался Теренс Кловис Фрэшем.

– Разумеется, – говорил он, обвивая рукою плечи Софии, – в странствиях своих я свершил и еще одно, в особенности прекрасное приобретенье.

Трепсвернон обратил внимание на две детальки совпадающих обручальных колец Софии и Фрэшема, и что-то сжалось у него под самым адамовым яблоком.

Он извинился и заковылял из общества вниз по лестнице.

Во фразе, каковой несомненно гордился бы д-р Рошфорт-Смит, январское солнце давно уж безмолвно взыскало спокойствия средь суетливых персей перистых облаков. Трепсвернон бежал – prestissimo; он шаркал – lento; тащился – andante moderato.

С куском именинного торта, погребенном где-то в недрах кармана, Питер Трепсвернон свил путь свой через дорогу и пустился в обратное путешествие – домой.

З – затейливо (нар.)

– И вот тогда-то тебе следовало уволиться, – категорически заявила Пип по телефону. – Одно дело грозить адским пламенем, а вот действительно угрожать? Да ты смеешься надо мной.

Я поворошила каталожные карточки перед собой.

– Бросать Дейвида без помощи тоже как-то неправильно, – сказала я. – Знаешь, я еще одно уже нашла? Вот послушай, наткнулась на него чуть ли не случайно: «враздруг (сущ. и нар.), раздражение, вызванное испорченной развязкой».

После паузы:

– Похоже на настоящее слово, – произнесла Пип.

– Я так и подумала, а потом проверила враздруг у себя в телефоне, существует ли. Результат возник сразу. Вернее, нет: за 0,41 секунды он выдал мне 694 результата. И там говорилось: «Вы имели в виду: вдруг, вдрызг, испуг?»

– Фальшивка, как трехдолларовая купюра, – сказала Пип.

– Верно, да?

– С уловом тебя. И как же никто раньше этих слов не замечал?

– Проглядели, думаю. Их же просто распихали по случайным местам. – В трубке раздалось шипение молочного пара и далеко-близкий перезвяк чашек из кафе Пип. – На работе все в порядке? – спросила я.

– Да пофиг вообще. Ты до какого слова дошла?

– Начала с самого начала, – ответила я.

– Аарон наносит новый удар? – спросила Пип.

– Сейчас я на… – Я опустила взгляд. – …очевидно, на аббоццо (сущ.).

– Определенно липа, – сказала Пип. – Или какая-то лапша. Главный монах, но в то же время и босяк. Смешное коверканье в произнесании трех первых букв латинского алфавита.

– Сдается мне, что нет такого слова – произнесание.

– Туше́. Туши́.

Я поправила мобильник возле уха.

– Если верить написанному тут, – сказала я, – оно значит «абрис, набросок, брульон, зарисовка как действие, рисунок, эскизный чертеж, эскиз. Устар. Редк.».

– Без балды, – произнесла Пип. – И каждое ты проверяешь отдельно? Все слова до единого?

– Боюсь, что так.

– Ты обедала?

– Да.

– Яйцо в чулане?

– Боюсь, что так, – повторила я.

– Я порицаю, гл., – промолвила Пип. – Слагаю с себя всяческую ответственность.

Познакомились мы три года назад в кофейне: она работала за стойкой, а я была посетительницей и только начала стажироваться в «Суонзби-Хаусе». Город меня в то время еще ошеломлял, и я устала составлять себе резюме на любую работу, какую только могла отыскать, поскольку воображала, будто стажировка моя продлится не дольше года. Ну сколько времени может занять оцифровка словаря? Милая невинность.

Помню тот день, когда мы впервые поговорили. После того, как целое утро я пялилась на жуткие песочные часы моего компьютера, мне отчаянно хотелось кофеина. В очереди я стояла первой. Тем не менее мужчина за мной встрял со своим заказом, не успела я и рта раскрыть.

– Три капучино – простите, капучини, – произнес он. И прищелкнул пальцами. Явно деловой человек. Деловей некуда.

– Готовится. Еда нужна? – спросила девушка за стойкой. Помню, глянула на нее и подумала: вот кто умеет держаться