Чёрт, он догадался, что я хочу поговорить с Эвелин. Ну и что мне с ним делать?

Мы втроём быстро убираем продукты, и Эвелин сворачивает пустые сумки.

— Вот и всё. Надеюсь, вы хорошо проведёте день.

Она идёт к входной двери, а я бреду за ней и пытаюсь придумать, что же мне делать. Мне очень-очень нужно с ней поговорить, но наедине.

Таддеус открывает входную дверь и Эвелин выходит. Он прощается с ней, закрывает дверь и, пройдя в гостиную, устраивается в своём кресле.

Боже, если я не начну сейчас действовать, будет слишком поздно.

— Ой, я забыла кое-что спросить у Эвелин. Я нашла новый рецепт, который хочу попробовать, так что мне лучше спросить у неё, сможет ли она принести нужные мне ингредиенты на следующей неделе.

Не дожидаясь реакции Таддеуса, выскакиваю за дверь и бегу к машине Эвелин. Мотор работает, но она ещё не тронулась с места.

Я подхожу к окну со стороны водителя, и Эвелин опускает стекло, бросив на меня недоуменный взгляд.

— Извини, что побеспокоила тебя, — я вдруг теряюсь и не знаю, как спросить о том, что мне нужно.

Эвелин улыбается мне.

— Ничего. Тебе что-то нужно?

И я решаюсь выложить всё начистоту.

— Ты не знаешь, старуха, проклявшая Таддеуса, всё ещё живёт здесь?

Глаза Эвелин широко распахиваются, и она смотрит в сторону дома.

— Он рассказал тебе об этом?

— Да. Он мне всё рассказал.

Нерешительность отражается на лице Эвелин, и она теребит фальшивое жемчужное ожерелье.

— Не думаю, что мне следует говорить об этом.

Боже. Эвелин собирается уехать, оставив меня разбираться с Таддеусом, который точно будет в ярости. И все мои усилия ни к чему не приведут.

Я должна быстро что-то придумать.

— Всё в порядке. Мы много об этом говорили. А как ещё я могла узнать об этом? Вот только я забыла её имя и адрес… — нагло вру, смотря Эвелин в глаза.

— Кэтрин.

— Точно. Кэтрин. Так она ещё живёт…

— Да. Она всё ещё живёт в старом доме на Эш-стрит, в Карсоне, — Эвелин взглянув ещё раз в сторону дома, прощается со мной и уезжает. 

Арабелль

Вытерев вспотевшие ладошки о штаны, я подошла к двери.

Ну что он, в конце концов, сделает мне за моё любопытство? Покричит-покричит да перестанет. Справлюсь.

Толкнув дверь, вхожу. Таддеус всё так же сидит в своём кресле. Мужчина даже не хмурится, что уже хороший знак.

— Эй, — неуверенно улыбаюсь ему. На его лице не вздрагивает ни один мускул.

— Значит, говоришь, ингредиенты для нового рецепта? Это всё, что ты смогла придумать?

Он не повышает голос и это уже хорошо.

— Да, согласна, было неубедительно, — я устраиваюсь на диване, подальше от него, чтобы не дай Бог не разозлить.

Он закрывает глаза и потирает лоб.

— Я же сказал тебе оставить это в покое.

Я открываю рот и «плотину прорывает».

— Извини, но я просто не могла сидеть, сложа руки и ничего не делать, потому что мы не знали, может ли она снять проклятье. И вообще жива ли она, но теперь же мы можем съездить к ней и…

— Белль! — Таддеус перебивает меня, и я закрываю рот.

Он, вздохнув, смотрит в потолок, словно пытается взять себя в руки.

— Я такой, какой есть. Перестань пытаться изменить меня.

Боль, скрытая за этими словами, пронзает меня. Боже, конечно, я не имела в виду, что он недостаточно хорош и его надо изменить. Таддеус заботливый и нежный временами... Этот мужчина самый потрясающий!

Я не могу подобрать слов, чтобы объяснить ему, как он много значит для меня, поэтому встаю и подхожу к нему. Устраиваюсь на подлокотник его кресла и нежно касаюсь его щеки.

—Мне жаль, Таддеус. Правда, жаль, — это всё, что я могу сейчас сказать.

Он берёт меня за руку и нежно сжимает её.

— Не извиняйся…

Отпустив руку, Таддеус встаёт и подходит к окну.

— Если ты так и не собираешься оставить всё как есть, я отвезу тебя к ней.

Что? Он сделает это для меня?

Возликовав в душе, бросаюсь к нему.

— Правда?!

Прежде чем он успевает ответить, обнимаю его и прижимаюсь к нему.

— Да. И это только потому, чтобы ты не приставала ко мне. В противном случае, мне захочется пробить стену, — ворчит он.

Улыбнувшись, отстраняюсь от него.

— Обещаю, не буду. 

— Мы поедем завтра, — его глаза темнеют, — но, Белль, не вздумай спорить с ней. Если она скажет, что не может помочь, смирись.

— Ладно, — киваю в ответ.

— Я серьёзно, — мужчина хватает меня за плечи. — Она не из тех, с кем хочется связываться.

Мурашки пробегают по спине. Таддеус прав. Если Кэтрин прокляла его, то и со мной ей не составит труда сделать что-нибудь подобное, а то и похуже.

— Ладно… Ладно. Я всё поняла.

Таддеус отпустив меня, поднимается по лестнице. Я не останавливаю его и не иду следом. Знаю, ему нужно немного времени. Именно он имел дело с Кэтрин много лет назад. Ему будет нелегко вновь встретиться с ней.

Таддеус

Я меряю шагами спальню.

Зачем я согласился отвезти Арабелль к этой старой гарпии?

Я знаю, Кэтрин не снимет проклятие, но может разозлиться и причинить ещё больший вред. По крайней мере, сейчас моя жизнь стала вполне сносной.

Что, если она отнимет у меня способность исцелять самого себя? Чтобы исцелять других? Что, если я останусь со своей животной природой и ничто не помешает мне разорвать на части другого человека? Что, если я обижу Арабелль?

Я не смог сказать ей «нет», вот в чём проблема. У меня нет на это силы воли. И как мне теперь выпутаться из этой ситуации? Если Кэтрин разозлится, кто знает, через что она заставит нас пройти.

Раньше я не понимал этого. Был молод и глуп. Я думал, что весь мир должен склониться к моим ногам. Думал, что мои деньги означают власть, и что люди должны выполнять мои приказы. Я всегда получал то, что хотел, пока Кэтрин не бросила мне вызов, и перспектива вновь увидеть её, пугает меня до смерти.

Я открываю ящик стола и достаю свой потрёпанный дневник. Открываю новую страницу, сажусь, беру ручку и записываю.

«Арабелль продолжает раздвигать границы дозволенного. Теперь она убедила меня отвести её к Кэтрин. Боюсь, что конечный результат столкновения со старой ведьмой будет разрушительным, но не могу отказать Арабелль. Она так сильно держит меня, что я не могу вырваться. Я боюсь, что она станет моей погибелью».