Я слышу, как Арабелль суетится в своей спальне, и решаю навестить её. Может быть, мне удастся как-нибудь отговорить её от визита к Кэтрин. Спрятав дневник, выхожу из спальни и осторожно стучу в соседнюю дверь. Вскоре она немного приоткрывается и появляется Арабелль с виноватым выражением на лице.

— Да?

— Можно войти?

— Прямо сейчас? — растерянно бормочет она.

— Да. Хочу поговорить с тобой.

Румянец окрашивает её щеки, и она распахивает дверь.

— Что это на тебе? — я едва сдерживаю улыбку, скользя по Арабелль взглядом. Она одета в бальное платье, с заколотыми на макушке волосами.

— Извини, я только хотела посмотреть, подойдёт ли хоть одно из них. Это – подошло. А потом подумала, что было бы здорово посмотреть, как будут выглядеть мои волосы... — она краснеет ещё больше и отступает назад. — Ты, наверное, думаешь, что я глупая.

Нет, глупая, это не то слово. Она красавица.

— Ладно, я тогда переоденусь, и мы пойдём ужинать.

Я не хочу, чтобы она переодевалась. Хочу обнять её и поцеловать в неистово бьющийся пульс на её шее.

Чёрт, нельзя думать об этом!

Пытаюсь отвести от неё взгляд, но безуспешно. И тут мне в голову приходит одна идея.

— Может быть, сегодня поужинаем на веранде?

— Что?

Я пожимаю плечами.

— Надену что-нибудь приличное... Под стать твоему наряду.

— Но на улице, наверное, холодно.

— Всё будет в порядке.

На губах Арабелль расцветает улыбка.

— Тогда ладно. Я спущусь через несколько минут.

Кивнув, спешу в свою комнату. Быстро бреюсь, принимаю душ. Надеваю костюм и галстук. Порывшись в кухонных шкафчиках, нахожу свечу. Иду на веранду, зажигаю свечу, поставив её на стол. Придвигаю стулья.

Отчего-то у меня неистово сильно колотиться сердце. Это же не свидание или что-то в этом роде. Просто ужин.

Вдохнув глубоко, спешу на кухню за тарелками. Приношу их и возвращаюсь за кастрюлей с картофелем и стейками. Вскоре на веранде появляется Арабелль и у меня перехватывает дыхание.

Она ещё красивее, чем была. Как это может быть возможным?

Улыбнувшись мне, она смотрит на Луну.

— А ты оказался прав, здесь совсем не холодно.

— Сегодня вообще было не по сезону тепло.

Арабелль опустив взгляд, смотрит на меня.

— Ты побрился.

На её лице отражается испуг. И я понимаю почему. Шрамы стали гораздо заметнее, хотя их и не скрывала щетина. Я подстригал бороду, но не сбривал её с тех пор, как познакомился с ней. Наверное, вот сейчас она видит меня по-настоящему.

— Да. Давай поедим, пока не остыло, — опустив голову, злюсь на себя за то, что испугал её своим видом и отодвигаю для неё стул.

— Спасибо, — присаживается Арабелль.

Лунный свет просачивался сквозь деревья, и я включаю фонари, подвешенные над перилами. В ярком свете кожа Арабелль кажется молочно-белой. Заставив себя отвести от неё взгляд, наполняю её тарелку. Мне хочется сказать ей, как она прекрасно выглядит, но не думаю, что это хорошая идея. Просто промолчу.

— Можно мне задать глупый вопрос? — смотрит она на меня.

— Давай.

— Зачем холостяку шкаф, полный фантастически красивых платьев?

— Они принадлежали моей матери.

Девушка опускает взгляд на тарелку.

— О-о-х. Извини. Наверное, мне не следовало трогать их и уж тем более...

— Всё в порядке, — перебиваю её. — Они просто висят в шкафу. Мне хотелось бы думать, что мама была бы счастлива, если бы одно из них получило хоть какое-то применение.

— Расскажи мне о ней. — Улыбнулась Арабелль.

— О маме? Ну, мой отец не часто говорил о ней, но знаю, что она была довольно общительной, и все эти платья в шкафу были для больших вечеринок, которые она устраивала. Мой отец не любил их, но терпел. Ещё мама была связана с несколькими благотворительными организациями. Её любимым фондом был «Загадай желание». Она помогала организовывать сбор средств.

— Похоже, она была замечательным человеком.

— Хотелось бы думать, что так оно и было, — я замолкаю на мгновение, не зная, как много должен рассказать ей.

— У тебя есть её фотографии?

— После её смерти отец убрал всё, что напоминало ему о ней. Когда мне было шесть или семь лет, я нашёл ящик с несколькими её вещами, включая и фотографии. И был поражён. Я никогда раньше не видел их. Когда же отец застукал меня с её вещами, он выхватил их у меня. Я плакал несколько часов, и только Эвелин пришла утешить меня. Когда она узнала, что случилось, то пообещала достать мне хоть одну фотографию мамы. Позже на той же неделе она подарила мне свадебную фотографию моих родителей. Она все ещё у меня.

Арабелль смахнула скользнувшую по её щеке слезу.

— Должно быть, твоему отцу было тяжело потерять жену из-за родов.

Да. Всё именно так. Вот почему отец не мог находиться рядом со мной. Он погрузился в работу и оставил меня расти как сорняк в поле.

— Я в этом не сомневаюсь.

Некоторое время мы молча едим. Потом Арабелль вытерла рот салфеткой и сказала:

— Извини, что затронула эту тему.

— Всё нормально. Я не против поговорить об этом, — и я не вру. С Арабелль легко разговаривать.

— Я знаю, каково это расти без матери.

— Ты когда-нибудь задумывалась, где она сейчас? — это давило на меня. Если бы только моя мама всё ещё была жива, но жила где-то там, я, вероятно, уже разыскал бы её, даже не выходя из дома. С помощью интернета.

— Я всё время думаю об этом, — тихо отвечает она, закрыв глаза и её длинные ресницы, словно веером, рассыпаются по щекам. — У меня не хватает смелости искать её. Я просто не вынесу, если она будет рядом... игнорируя собственную дочь.

— Ты знаешь, почему она ушла?

— Я приставала к отцу с этим вопросом, пока он не усадил меня и не сказал, что она не может быть женой и матерью. Для меня это означает психическое заболевание, поэтому я всегда утешала себя этим. И ещё внушала себе, что она не ушла бы, если бы у неё был выбор.

Потянувшись через стол, беру Арабелль за руку.

— Конечно, она бы этого не сделала.

Улыбнувшись, Арабелль слегка сжимает мою руку.

— Нам надо прибраться, — девушка встаёт и берёт свою тарелку. Я забираю её у неё.

— Мы можем помыть посуду позже.

Арабелль улыбнувшись, подхватывает меня локоть.

— Тогда не мог бы ты ещё уделить мне несколько минут и развлечь меня?