Трое мужчин, наблюдавшие за местью рассерженной жены, дружно прикрыли губы салфетками, чтобы скрыть смех.

— Идите, Флангрон, идите, — посоветовал Дагрон. Он был единственным, кто сумел удержаться от смеха, хотя за выходкой Лучика наблюдал не без удовольствия. — И впредь сто раз подумайте, прежде чем позволять себе неуважительные высказывания в адрес тех, кого я пригласил за свой стол, даже если это будет совень.

Слуга снял со своей маковки несколько полосок растительности, взглянул на них недоверчиво, потом — на хозяина и примостившуюся подле него пернатую вредительницу…

— Прошу прощения, — пробормотал неразборчиво. — Я должен привести себя в порядок…

Когда лакей в очередной раз скрылся за дверью, эльф первым делом разделал доставленные из таверны кроличьи стейки на небольшие кусочки и придвинул тарелку Злате:

— Приятного аппетита, Лучик.

Совень ухнула, выражая признательность, подцепила клювом кусман поувесистей и проглотила его. Мясо оказалось нежным, свежим и сочным. Так что очень скоро от одного из двух стейков ничего не осталось. А Златка, насытив птичий желудок, поняла, что на нее навалилась жуткая усталость. Ей так захотелось спать, что она неуклюже перепорхнула со стола в гору подушек и принялась в них устраиваться, как в гнезде. Вот только мужчины были категорически не согласны с ее желанием!

— Эй, Лучик, ты что — передумала перекидываться? — встал из-за стола Ольгрон.

— Злата! Не вздумай спать! — всполошился Сандгрон.

— Жена, вот-вот прибудут наставники, которых я, между прочим, по твоей просьбе пригласил в свой дом! — возмутился Дагрон. — И как я тебя им представлю… в таком виде?

Но уговоры на сонную сипуху не действовали. Она прикрыла глаза, собираясь подремать. И тут… раздалась птичья трель, извещающая о том, что явились гости.

Златка встрепенулась, глянула на своих мужей и поняла, что они так и расхаживают в своих килтах с вырезами. И даже, похоже, собираются в таком виде встречать визитеров.

Златка категорически не желала, чтобы чужие люди видели то, что надлежит видеть только ей — законной супруге! Причем, беспокоила девушку даже не жена мэтра Габгрона — той и своих мужей хватает, на чужих зариться вряд ли станет. Но вот мэтр Цисгрон при виде такого богатства вряд ли удержит при себе свои руки и… не руки тоже. А это чревато смертоубийством! Мужья, судя по всему, не простят бедному учителю танцев излишне фривольного поведения…

«Что делать? Что делать?!» — Златка, не в силах ждать наступления новой катастрофы, завозилась в подушках, замахала крыльями…

Ол подбежал к ней, помог выбраться из мягкого плена. Злата тут же метнулась к дверям, уселась у порога и грозно заклекотала:

— Не выпущу в таком виде!

Эльф, без которого за ограду его дома не мог проникнуть ни один посторонний, поднялся, двинулся к совени.

— Хочешь пойти встречать гостей вместе со мной? — обратился он к сипухе.

Та в ответ грозно щелкнула клювом.

«Стой, идиот! — прокричала мысленно девушка. — Прикрылся бы хоть салфеткой, что ли!»

Даг снова попытался подступиться к двери, за которой заливался трелями магический звонок. В отчаянной попытке остановить мужа Златка решилась — и клюнула его в палец ноги, удачно оказавшейся рядом. И пусть на ногах эльфа были сапоги, но клевок получился болезненным.

— Уй-й! — взвыл Даг, — ты что творишь, жена?! Не хочешь пускать в дом гостей?

— Может, она тебя выпускать из столовой не хочет? — предположил Ольгрон, хихикая: теперь-то и заносчивому эльфу досталось от любящей женушки! — Дай я попробую выйти.

Златка мысленно взвыла, проклиная про себя тупость дарованных Сиятельной Праматерью мужей.

«Клюнуть, что ли, кого-нибудь из них туда, где разрез? — задумалась она. — Покалечу ведь… жалко».

И тут ее осенило: у совы, помимо клюва и когтей, есть еще и крылья! Тоже, между прочим, оружие. Иногда. Златка спешно повернулась бочком к приближающемуся рыжику.

— Пусти меня, Лучик, — проворковал тот, подступив к ней вплотную.

«Ага, щаззз!» — злобно фыркнула птичка-Злата и резко расправила, подняла вверх крыло. Его длины как раз хватило, чтобы перья хлестким шлепком приложились к оголенному мужскому достоинству.

— А-у-о-о-ой! — взвыл бедный оборотень. — За что, Злата?!

— Не «за что», а «зачем»! — прозрел, наконец, Даг. — Не можем же мы встречать почтенных наставников нашей жены в таком виде!

Мужчины глянули на свои килты и… покраснели. Дружно! Все трое!

«Мужчины — во всех мирах мужчины, — проворчала мысленно Златка. — Придумают сотни неверных объяснений женскому поведению, пока не ткнешь их клювом в очевидное!»

— Эх, нескоро теперь можно будет посидеть вот так, по-домашнему, тесным кругом и в традиционном наряде счастливых мужей, — вздохнул Сандгрон.

— Да, нескоро. — Откликнулся Дагрон. — Так! Все поднимаемся в свои комнаты, переодеваемся. Я сниму заклинание с калитки и входных дверей и прикажу дворецкому проводить наставников Златы в гостиную. Лучик, ты поднимешься со мной?

Эльф склонился, подставил сипухе локоть. Она моргнула пару раз и вспорхнула на предложенный насест…

Отперев магические замки и поручив бессменному лакею, который каким-то удивительным образом успел привести себя в порядок, встретить и устроить гостей, Дагрон со Златой поднялся по лестнице и прошел в свою спальню. Там он позволил совени перебраться на спинку своей кровати и улегся, откинувшись плечами на подушки, прислоненные к противоположной спинке.

— А знаешь, Лучик, о чем я думаю и мечтаю сегодня весь день? — обратился он к притихшей птице.

По открывшимся нараспашку круглым глазам сипухи Даг понял, что сумел заинтересовать девушку.

— Я думаю о том, — продолжил он свой рассказ, — что так и не поблагодарил тебя за ночь, которую мы провели вместе. А мечтаю о том, чтобы эта ночь повторилась как можно скорее.

Девушке было ужасно приятно выслушивать такие признания! Она немножко повозилась, пристраиваясь поудобнее, и вновь воззрилась на полулежащего перед ней мужчину, который пока и не думал переодеваться.

Он вновь заговорил:

— Мне даже не нужно закрывать глаза, Злата, чтобы вновь увидеть в памяти твое совершенное в своей женственности тело. Не нужно напрягать воображение, чтобы представить, как касаюсь я губами твоих хрупких плеч. Провожу пальцами по нежной коже, ласкаю языком твои сладчайшие грудки, покусываю соски, заставляя их вытягиваться и становиться твердыми, словно едва начавшие розоветь вишенки…

Голос Дагрона, вначале ровный и спокойный, становился все более хриплым и прерывистым. Его дыхание участилось, веки потяжелели и чуть опустились, делая темный взгляд загадочным и манящим.