Игнасио кивнул и поднес ко рту стакан с медовым напитком.

— Но кто такие Армарос, Темель, Кобабель и Амезарак, я не знаю, — продолжал мальчик.

— Это имена ангелов, — объяснил торговец.

— Ангелов… — повторил за ним Уберто. — Значит, это о них ты говорил, когда рассказывал про «небесные существа» магов?

Игнасио продолжил объяснять:

— Эти имена упомянуты в Книге Еноха. Так зовут нескольких восставших ангелов, которые спустились на землю вместе с Люцифером.

— Выходит, они демоны. — Уберто нахмурился. — Ты ищешь книгу о демонах.

Торговец попросил его успокоиться, но лицо мальчика побагровело, он вскочил на ноги и крикнул:

— Я больше не хочу помогать тебе ее искать!

— Ты не понимаешь. — Игнасио сжал его руку в запястье и попытался заставить его сесть обратно. Это пожатие, одновременно сильное и мягкое, успокоило подростка сильнее, чем слова, которые торговец ему сказал: — Не важно, кто эти четыре ангела. Важно, что они означают.

Уберто осознал, что вел себя как напуганный малыш, и ему стало стыдно.

— Ты хочешь сказать, что это символы? — спросил он.

— Гораздо больше чем символы, — ответил Игнасио и взглядом велел своим двум сотрапезникам слушать внимательно. — По словам Еноха, эти падшие ангелы научили человеческий род основам магии. Армарос — заклинаниям, Темель — астрологии, Кобабель — читать звезды, Амезарак открыл полезные свойства корней.

— Остается только понять, как связаны эти четыре ангела и книга «Утер Венторум», — задумчиво сказал Гийом.

— Мы уже видели этих ангелов, — сказал торговец. — В монастыре Святого Михаила. Они вырезаны на кресте Вивьена. Помните? Четыре ангела, как четыре основных ветра. И они дули внутрь мешка.

— Да, в центре рисунка был мешок… — подтвердил Уберто, и вдруг его глаза блеснули. — А книга называется «Мешок с Ветрами»! Он означает книгу!

Игнасио кивнул и сказал:

— Вероятно, книга так названа потому, что содержит в себе дыхание этих четырех ангелов. А этим дыханием может быть только их учение.

— Четыре ветра — это четыре герметические науки, — подхватил его мысль мальчик.

— И четыре части книги, — договорил торговец. — Четыре главы или четыре трактата.

— Зачем надо было упоминать об этом в загадке? — спросил Гийом. — Нам-то какая польза знать, что книга состоит из четырех частей?

Игнасио задумался над словами француза, одновременно внимательно изучая взглядом текст загадки.

— Ты прав, — подтвердил он наконец. — Нет смысла составлять такую сложную криптограмму только для того, чтобы обозначить структуру книги. Текст перед нами, должно быть, предназначен для другой цели. Я думаю, он укажет нам, где спрятан «Утер Венторум».

Он немного помедлил, потом на его лице появилась хитрая улыбка, и он договорил:

— Разумно предположить следующее: Вивьен придумал такой сложный ход, чтобы сообщить нам, что книга разделена на четыре части, которые спрятаны в одном или нескольких местах.

Торговец пожал плечами, будто собирался сказать что-то очевидное для всех, и договорил:

— Первое место — Тулуза.

— Ты уверен?

— Ты сам только что сказал об этом, когда говорил о святом Сатурнине. Этого святого называют еще Сернен, и он — небесный покровитель Тулузы.

— Ты прав! — воскликнул мальчик. — Значит, словами «Армарос спит перед глазами святого Сатурнина» Вивьен сообщает нам, что первая часть книги, та, посвященная заклинаниям, спрятана в соборе Святого Сернена в Тулузе.

— Похоже, так, — подтвердил Игнасио и откинулся на спинку стула. — Остается только проверить.

— А остальная часть загадки? — вступил в разговор Гийом.

— Сначала сделаем один шаг, потом перейдем к следующему, — посоветовал испанец. — Кроме того, я предполагаю, что зашифрованное письмо скрывает не только эту тайну.

Была уже поздняя ночь, когда всадник, спускавшийся вниз по берегу Доры-Рипарии, оказался в долине и, пробираясь среди теней через заросли подлеска, доехал до укрепленной усадьбы. Над домом, построенным из камня и дерева, возвышались две башни. Их украшал знак рыцарей Иерусалимского ордена — большой красный крест, окруженный четырьмя такими же крестами меньшего размера.

Здесь Славнику должны были помочь несколько тайных посланцев Святой Фемы, верных Доминусу. Ободренный этой мыслью, он подъехал к воротам внешней ограды и остановился перед троими караульными, которые собрались вокруг жаровни.

Один из них неохотно встал и побежал навстречу Славнику. На голове у стражника был островерхий шлем с пластинкой, защищавшей нос. Одет он был в форму охраны — длинную, до самых ступней, белую безрукавку. В руке держал копье с длинным узким острием. Подойдя к незнакомцу, караульный осветил его факелом и спросил:

— Кто вы?

Приезжий сбросил с головы капюшон и открыл свое белое как мел лицо.

— Я ищу ночлег. Мне сказали, здесь принимают паломников.

— Это верно, — ответил солдат. Он заметил, что глаза у приезжего блестят от лихорадки и после недолгих колебаний сказал: — Вы нездоровы… Вас не ранили?

— Мне только нужно отдохнуть, — заявил Славник и сделал глубокий вдох, чтобы справиться со слабостью.

Солдат внимательно оглядел его. Приезжий явно не простой паломник, не служитель церкви. Может быть, наемник и едет в Лангедок, чтобы вступить в войско, выступающее в крестовый поход против альбигойцев. В последнее время тут проехало немало таких наемников.

— Спускайтесь с коня, сударь, — сказал он, как привык говорить проезжим.

Чех покачнулся, попытался сойти с седла, но колени его не слушались, и он без сил свалился в траву. Конь, освободившись от тяжести, от облегчения заржал почти радостно.

Солдат подумал, что Славник умер, наклонился над ним и увидел бледное, покрытое потом лицо. Всадник был еще жив, но горел в лихорадке. Караульный дотронулся рукой до его груди — на ладони осталась кровь. Лишь тогда солдат заметил дыру в кожаной куртке и обломок дерева, торчавший из тела.

— Он ранен! — крикнул солдат, повернувшись к своим собратьям.

— Кто это? — спросили в ответ те двое караульных, которые остались сидеть у огня.

— Пожалейте человека, шевелитесь быстрей! У него в груди острие стрелы!

Знай, что Луна — гонец звезд. Она воистину передает их благие свойства от одного небесного тела другому.

Абу-Масар. Книги Тайн, II, 202

Пальцы матери касаются его лба. Нежные запахи, монотонное пение…