— Мне-то хуль? Моя хата с краю. Могила. — Парень пошире оттопырил карман куртки, подставил для подаяния.

— Ну то-то. — Чибилин пожал протянутый ему на прощание локоть, сунул в карман слесаря купюру. — Давай.

Когда он уехал, парнишка проверил содержимое кармана: зелёная бумажка с бородатым мужиком на одной стороне и цифрой 100 на другой. Не слабо.

* * *

В своём рабочем кабинете руководитель отдела МУРа по особо важным делам полковник милиции Клеопатра Сильвестровна Сидорова заканчивала разговор по телефону.

— Разумеется, Степан Николаевич, иначе и быть не может. Я жду. — Она положила трубку, обратилась к Мерину: — Продолжайте, Игорь Всеволодович.

В кабинете, кроме них, на узком диванчике неудобно ютились Анатолий Филин, Александров, Бельман и Вероника.

— Так я в общем-то всё уже доложил, Клеопарта Сир… Сильвер… — Он помолчал, выговорил по слогам: — Силь-вест-ров-на. Всё сказал.

— Так уж и всё?

— Так точно.

— Ну а молодые люди почему в рот воды набрали? Что скажете?

«Молодые люди» дружно молчали. Полковница качнула головой:

— Не хотите впереди начальства бежать? Поперёк батьки? Напрасно. Иногда очень даже полезно бывает. Тому же батьке полезно. Вторые сутки пошли — она опять обратилась к Мерину, — а я в вашем докладе что-то ни одной версии не услышала. Их у вас что — нет, что ли?

— Почему «нет»? Есть, Клеопарт Сирв…

— Ну так поделитесь.

— Но они ещё не доказаны.

Полковница отодвинулась от стола вместе с креслом, высоко вскинула голову.

— Версии не доказаны? Это что-то новое. Доказанных версий, Игорь Всеволодович, в природе не существует. В противном случае это уже не версии, а факты. «Версия» в переводе на русский язык — предположение, умозаключение, неочевидная догадка… Вот и поделитесь своими неочевидными умозаключениями, если они у вас есть. Есть они у вас?.

— Есть.

— Слушаю.

— Меня шубы смущают, Клеропарт… — он замолчал.

— Ну, ну, я слушаю.

— Новые шубы с бирками, неиспользованный билет в Нью-Йорк, аппаратура дорогая… Убили и ничего не взяли…

— Ну, и…?

— Пока не знаю. У меня что-то вертится…, но… — Он опять замолчал.

Полковница низко опустила голову:

— Где у вас что вертится, Мерин?

— Здесь. — Он указал на голову. — В голове. Версия.

— Ну вот что: когда перестанет «вертеться» — придёте и доложите. А пока что, как я понимаю, никаких версий у вас нет и это очень плохо. Кто записной книжкой убитого занимается?

— Я занимаюсь, — бодро вступил в разговор Александров.

— Слушаю вас.

— Я обзвонил почти всех…

— «Почти» — это как надо понимать?

— Ну тех, кто дома был. Кто ответил. Кого застал. Их много очень… Я посчитал… — Полковница не отводила от него глаза, бодрость в голосе Александра постепенно тухла. — Буду ещё обзванивать.

— Да уж, пожалуйста, «обзвоните», сделайте одолжение, — она повернулась к Филину. — Вы кого «обзванивали»?

— Меховая база.

Сидорова молчала. Мерин сказал:

— Анатолий хочет сказать, что получил задание заняться меховой базой. Её… ею и занимался.

— И каков результат этих его «занятий»? — Она обратилась к Мерину.

— Говорит, там директор в отпуске. Да, Анатолий?

Тот кивнул головой.

— Теперь спросите у Анатолия: «И что дальше»?

— Он сказал, будет ждать.

Клеопатра Сильвестровна долго молчала. Затем поднялась, отошла к окну, сказала, не поворачиваясь:

— Теперь вы, Сергей Борисович. Только не говорите, что кого-то обзванивали. И кто, куда и на какой срок уехал отдыхать — тоже не надо. Немедленно, — она повторила, повысив голос, — немедленно, если вы этого ещё не сделали, свяжитесь с работниками ОБХСС, выясните всё, что у них есть по убитому Гривину. Вам ясно?

— Очень ясно. Я записал, — нагрубил Бельман.

Сидорова помолчала. Сказала с сожалением:

— Записывать вы будете на курсах повышения профессиональной квалификации, куда, сдаётся мне, я всех вас скоро отправлю. А здесь надо не записывать, а запоминать. И выполнять.

— Есть, не записывать. — Бельман нагрубил ещё более явно.

Полковница улыбнулась:

— А запоминать.

— Так точно, «а запоминать».

— И не грубить старшим. Договорились? А то ведь я женщина, могу расплакаться. Вернёмся к баранам: оружие нашли?

— Нет ещё, — Мерин взял огонь на себя, — искали, искали… Наверное, с собой унесли.

— Хорошее предположение. Сколько было выстрелов?

— По свидетельству очевидцев, — два. Очень тихие, должно быть…

— А по свидетельству патологоанатомов?

— Тоже два, — сказал Мерин и зачем-то неуверенно пожал плечами.

— Понятно. Пули?

— Одну нашли, искали, искали…

— Выстрелов — два, а пуля одна. Интересные выстрелы. Выводы экспертизы?

Ответа не последовало.

— Ну вот что, мальчики-девочки, так у нас дальше дело не пойдёт. Не успеваете — скажите, дам подкрепление. Устали? Марш отдыхать. Приносите заявления — подпишу не глядя. «Обзванивают» они, извольте радоваться! — Это слово, по всей видимости, оскорбило полковницу больше всего. — Ишь, звонари какие нашлись. Мне ваш обзвон даром не нужен. Мне результат подайте! Ре-зуль-тат, — она повернулась к Филину. — А что, кроме директора на меховой базе, уже нет никого? А если он месяц отдыхать будет — любит человек отдыхать — тогда как? Есть заместитель, завхоз, бухгалтер, кладовщик в конце концов. С кем-нибудь из них вы общались? И если бы вы, Игорь Всеволодович, своевременно обратились в Отдел борьбы с хищениями, о чём мы с вами, помнится, говорили, то, глядишь, и у вас в голове «вертеться» бы перестало. Может даже — чем чёрт не шутит — ясность бы какая наступила. Короче, в моей голове вот какая версия «вертится»: дело тут не в убитом Гривине — фарцовщики, да ещё такие мелкие, на самолётах через океан за товаром никого не отправляют, на одних билетах прогоришь, они выбирают маршруты повыгодней. Да и не убивают они дружка дружку. Зачем? Конкуренции никакой: у них поле деятельности границами страны очерчено, а это, как известно, шестая часть суши земного шара. Фарцуй — не хочу. И не в шубах этих норковых тут дело. Что вы в них так вцепились? Оставьте вы их в покое: тоже мне — повод для убийства. Мелковато. Я права, товарищ майор? — обратилась она к Мерину.

— Боюсь, что да, Клеорап…

— А ты не бойся. Что-то раньше я в тебе пугливости не замечала. И давайте-ка, мальчики-девочки, просыпайтесь. Пора. А то ведь вы меня знаете. Ну и — по коням.