Определенно, у его отца были свои способы отвлечься от дел. Валериан сыграл с ним предостаточно шахматных партий и выпил немало портвейна, чтобы ничуть в этом не сомневаться. Но Арктур никогда не был одержим чем-то так же, как Валериан фехтованием. Для Менгска-младшего это было то, в чем он мог полностью раствориться, что принадлежало ему и никому другому, где значение имели лишь полная самоотдача и стремление превзойти самого себя. Теперь Валериан начал понимать, почему увлечения его отца были более поверхностными: чертовски сложно сохранить между всем этим баланс.

Он испытал едва ли не эйфорию, осознав, куда направляются Джейк и Розмари. Они полетели на Айур. Он последует за ними. Поначалу это казалось довольно простой задачей, но реальность внесла свои коррективы.

Виттье сбивчиво поведал боссу, что он очень, очень сожалеет, действительно очень сожалеет, но в этом секторе нет подходящих кораблей, которые Валериан мог бы отправить к цели. Ну, вернее, в этом районе еще есть «Серый тигр», но ведь он уже не подходит, не так ли? Ну, да, есть несколько судов Доминиона, но их использует Его превосходительство, а Виттье понимает, что у престолонаследника нет желания привлекать внимание отца более необходимого. Разве Виттье не предупредили, что это крайне деликатное дело? Да? Ну, тогда потребуется некоторое время, чтобы получить корабли… Сколько нужно Валериану? О, но это займет много времени…

Вновь прокрутив в памяти разговор, Валериан зарычал от нетерпения. Каждая минута задержки заставляла его рвать и метать. Каждый час промедления увеличивал шансы Джейка (и протосса в его голове) на побег. Однако Валериан не собирался совершать ошибку и жертвовать Джейком ради отцовских прихотей. Все необходимо сделать правильно, иначе затея обернется катастрофой. Валериан нуждался не в горстке судов, он хотел собрать настоящий флот: чем больше кораблей, тем лучше. Кто знает, в каком состоянии находится Айур? Последние полученные оттуда данные говорили о том, что планета кишит зергами.

Валериан не повторит ошибки отца, недооценившего Керриган. Пусть он и недостаточно хорошо представлял себе, каким именно образом бывший призрак теперь управляла отрядами отвратительных тварей, но не приходилось сомневаться в том, что столь уникальное создание, как Джейк, привлечет ее внимание сразу после приземления на Ауйре. И даже если ей не хватит ума распознать такую возможность, то… Джейк, сожранный зергами, – это не лучше, чем Джейк, схваченный Керриган, или Джейк, до смерти замученный Арктуром.

Миссия подобной деликатности требовала особого внимания… И приступить к ней стоило бы уже несколько дней назад.

Валериан сжал зубы и вновь достал меч из ножен.

Может быть, Арктур не сумел бы одновременно править империей и оттачивать «стойку охотящейся пантеры». Но он и не Валериан. Сын превзойдет отца так же, как солнце превосходит луну. И приступит к этому прямо сейчас.

* * *

Кортанул наклонил голову:

– Как пожелаешь, вершитель.

Вопреки своим словам, он определенно не хотел говорить. Адун и Джейк терпеливо ждали.

– Каким бы невозможным это ни показалось, но среди нас есть те, кто может разрушить все, что мы стремились построить за прошедшие тысячелетия. Они подвергают сомнению Кхалу. Они считают, что права каждой личности стоят выше общего блага. Некоторые из них даже пошли на крайние меры и намеренно изувечили себя, чтобы отделиться от связи с Кхалой.

Несмотря на то, что Кортанул говорил словами и не использовал глубинную связь, он не смог полностью скрыть свое отвращение. Джейк и Адун разделяли это чувство.

– Это невозможно! – воскликнул Адун. – Чего они стремятся достичь? Отбросить нас назад на тысячелетия, когда мы были ничем не лучше животных из джунглей, а скорее даже хуже, поскольку отдавали себе отчет в собственных действиях. Они знают, что Кхала – величайшее благословение, которое когда-либо получали протоссы! Почему же они хотят уничтожить наше спасение?

Члены Конклава обменялись взглядами.

– Ты бы хотел задать им этот вопрос лично?

Джейк вскочил. Некоторые из этих… этих еретиков были здесь?

Адун на мгновение оставался недвижим. Такая глубокая неподвижность была свойственна всем протоссам, но лишь тамплиеры вывели это умение на уровень искусства.

– Да, – сказал он, наконец. – Да. Я хотел бы узнать, почему один из этих… отступников… думает и чувствует именно так.

Тихий шепот одобрения скользнул в разум Джейка. Образ мышления еретиков был столь невообразимым, столь извращенным, что он беспокоился за сохранность чистоты рассудка того, кто прикоснется к скверне. И все же Адун отважно шагнул вперед. Он был настоящим защитником своего народа, и это было известно каждому. Его навыки и умения позволяли протоссам успешно противостоять угрозе извне. Теперь же случилось нечто доселе невообразимое: враг коварно атаковал изнутри, но Адун обладал достаточной силой для того, чтобы справиться и с этим тоже.

Кортанул кивнул одному из кхален-ри, которые неподвижно, словно статуи, стояли у овальной двери. Страж низко поклонился и мгновением позже вернулся с одним из еретиков.

Джейк ожидал увидеть бредящего сумасшедшего, безумца – сильного, возможно, не агрессивного, но, по крайней мере, представляющего очевидную опасность. Но когда в зал ввели хрупкую слабую девушку, почти подростка, с высоко поднятой головой, Джейк едва сумел скрыть изумление.

Кожа девушки была мертвенно-бледной и имела нездоровый оттенок, говорящий о том, что ее держали в заключении слишком далеко от живительных лучей солнца, лунного или звездного света. Конклав, разумеется, не собирался позволить ей умереть от голода, но они определенно разрешили лишь самое необходимое количество питания. Ее разум был закрыт от Джейка, но он представил, как ей, должно быть, страшно предстать здесь, перед вершителем, со скованными светящимися заряженными кристаллами руками.

Адун встал, пристально рассматривая девушку. Она спокойно встретила его взгляд.

– Это и есть еретик? – уточнил Адун.

– Не позволяй ее внешности одурачить себя, вершитель, – сказал Кортанул. – Она сильнее, чем кажется.

Адун рассеянно кивнул, полностью сосредоточив внимание на юной особе.

– Говори, дитя, – мягко сказал он. – Я хотел бы услышать, что ты можешь сказать.

Ее ответная мысль была полна такого раздражения, что Джейк зажмурился:

– Ты услышишь, но не прислушаешься. Ты не поймешь.

– Во лжи и ереси нечего понимать! – выкрикнул один из членов Конклава. Он был не способен – или, что более вероятно, не желал – скрывать свои мысли.

Адун поднял руку.

– Вы попросили меня поговорить с ней. Так позвольте же сделать это.

Девушка отлично скрывала свои мысли и чувства. Она прекрасно владела собой – для столь юного и… измученного создания. Джейк ощутил тень одобрения, вопреки тому факту, что девушка была еретиком и, хуже того, глупцом. Благодаря Кхале протоссы выжили и вновь возвеличились. В единстве заключалась сила. В единстве заключалось сострадание. Не поддерживать это или, того хуже, действительно верить во что-то другое было равносильно тому, чтобы желать гибели целой расе. Что же тогда это такое? Своего рода… странная секта, которая находит утешение в мыслях о вымирании расы? Ему стоит расспросить Адуна, когда он закончит допрашивать пленницу.