В тот день на Айуре осталось больше протоссов, чем та горстка, что ты видишь сейчас. Тысячи. Сотни тысяч. Я с гордостью могу сказать, что основная часть погибших – тамплиеры, до последней капли крови сражавшиеся, чтобы спасти других. Но это имеет и отрицательную сторону. Теперь, когда мы каждый день все еще встречаемся со смертью лицом к лицу, большинство из нас – кхалаи. Теперь среди нас осталось лишь несколько обученных воинов».

– А судей нет совсем? – спросил Джейк.

«Не здесь, не среди Шел-на Криас».

Название совершенно не поддавалось переводу, и Джейк заметил, что Розмари так же озадачена, как он сам. Ладраникс рассмеялся и передал изображение: стойкие, непоколебимые, выдерживающие любые испытания.

– «Те, кто все выдержат», – тихо сказал Джейк.

Ладраникс кивнул:

«Да. Слова лишь приближенно передают понимание того, кто мы есть, но приходится пользоваться ими».

Розмари фыркнула.

«В первые дни мы старались просто выжить, – продолжал Ладраникс. – Протоссы бежали – в одиночестве, парами, небольшими группами родственников. Если могли, находили укрытие, – и умирали, если не могли. Большинство дождевых лесов было уничтожено, как и наши прекрасные города. Я полагал, что скоро все мы встретим свою смерть, и не понимал, что случилось с зергами. Можно только радоваться, что без Сверхразума им так и не удалось восстановить былое единство. И все равно зерги убивали нас, если находили; видимо, они решили изучить ваш корабль, когда вы собрались приземлиться.

Однако они изменились и более не движимы целенаправленным желанием выследить нас и уничтожить. Возможно, они просто ждут, пока мы не почувствуем себя в безопасности, прежде чем окончательно расправиться с нами.

Каковы бы ни были планы зергов – если они вообще способны их строить, – разобщенность противников дала нам время. Время вновь найти друг друга. Время вернуться в наши несчастные разрушенные города и сделать все возможное, чтобы вновь обрести там дом. Время найти оружие, чтобы сражаться против омерзительных созданий, и время создать новое оружие. Я не рискну сказать, что Шел-на Криас создавали новое общество на останках нашего мира, но мы делали все, что могли. А теперь среди нас есть Хранитель. Мы благодарны, что ты привел ее к нам».

– Я не спаситель, Ладраникс, – вмешалась Хранитель.

Джейк увидел, как фарфорово-синие глаза Розмари расширились, когда она почувствовала прикосновение разума Замары.

– Я не могу остаться здесь и помогать тебе достаточно долго, – продолжила она. – У меня есть задача, исключительно важная для выживания нашего народа.

«И все же ты мудрее любого из нас, ибо хранишь воспоминания давно ушедших, – мысли Ладраникса были окрашены благоговением. – Мы будем благодарны за все, что ты сможешь для нас сделать».

Что-то беспокоило Джейка, но он никак не мог уловить это. Что-то оставалось неразделенным, несказанным.

– Я не смогу помочь, пока не узнаю все, – сказала Замара.

Она тоже чувствовала, что что-то было пропущено.

Протоссы не дышат – по крайней мере, не так, как люди, – но Джейк определенно почувствовал, как Ладраникс тяжело вздохнул, прежде чем продолжить.

«Мы – Шел-на Криас. Мы – Те, кто все выдержат. Нас тянет обратно к тому, что осталось от наших лучших и самых величественных творений, к нашим городам. Мы остались верны идеалам протоссов. Мы понимаем, почему нас оставили здесь, и мы верим: когда наши братья смогут во всеоружии вернуться на Айур, чтобы забрать нас, они сделают это. Мы полагаемся на Кхалу едва ли не больше, чем прежде, и это связывает нас воедино. Но… не все из тех, кто выжил в тот день, разделяют наши чувства».

Ладраникс засомневался.

«Могу я… показать это? Это… очень сложно описать лишь словами».

– Не думаю, что это самая хорошая идея, – неожиданно не согласилась Замара. Джейк сосредоточился на разговоре с ней.

– Замара, но почему нет? Ты же именно это постоянно делала со мной, показывая воспоминания Темлаа и Ветрааса!

– Да, – ответила она, держа свои мысли при себе. – И я даю то, что считаю необходимым тебе узнать для того, чтобы мне удалось выполнить свою миссию. Не больше и не меньше этого. Твоему разуму будет проще справиться со словами. Не вижу смысла обременять тебя и тем более Розмари сверх того, что совершенно необходимо.

Головная боль вернулась – без сомнений, вызванная внезапной вспышкой раздражения.

– Послушай, это ты выбрала меня. Я на это не подписывался. И думаю, что с учетом всего произошедшего, я не так уж и плохо справлялся.

– Совершенно верно, Джейкоб. Ты оказался лучше, чем я даже осмеливалась надеяться, когда мой разум впервые встретился с твоим.

– И нравится мне это или нет, но я стану следующим Хранителем. Так, может быть, мне стоит привыкнуть нагружать свой разум?

Расценив ее молчание как согласие, он продолжил разговор с Ладраниксом:

– Если Розмари не против, то я согласен, чтобы ты показал нам.

Джейк взглянул на компаньонку по странствиям. Та смотрела настороженно, но в конце концов кивнула:

– Да, можешь сделать это, если необходимо. Но не суй нос в мои мысли. Терпеть этого не могу.

Ладраникс склонил голову. Джейк мгновенно почувствовал озноб, который был вызван вовсе не температурой, но исключительно протоссами, возникшими перед его мысленным взглядом. Они не выглядели в чем-то другими внешне по сравнению с теми, которые находились рядом с ним сейчас. Но… он ощущал их отличие.

Они испытывали ту же тревогу, тот же страх и гнев, что и Шел-на Криас. Однако вместо того, чтобы собраться с силами перед лицом несчастья, они почти… растворились в нем. От них словно исходило ментальное зловоние, нечто древнее и первобытное, и сердце Джейка ушло в пятки, когда он понял, что это ощущение ему до боли знакомо.

Неожиданно он снова был древним протоссом, наблюдающим, как зел-нага покидают их.

Поднялся он – дом, что улетел – унося Ихан-рии, Великих учителей, Создателей, Стражей, унося далеко, далеко, недосягаемо далеко. Десятки гибких фиолетово-сине-серых тел прыгнули в воздух в тщетной попытке догнать их, уцепившись за твердые прекрасные кристаллы, грани которых были остры, как шикмы. Дом, который улетал, продолжал подниматься вверх, а его жители оставались одинаково равнодушны что к мольбам и просьбам тех, кто почитал их, что к ярости и гневу тех, кто желал им смерти. Руки, скользкие от крови, разжимались, и потерявшие голову от страха существа падали на землю, падали со слишком большой высоты, чтобы выжить, разбивались о землю с отвратительным глухим стуком, который был едва слышен за шумом двигателей взлетающего корабля и мучительным мысленным гулом, который угрожал расколоть голову Джейка на части, точно так же как боль в его сердце угрожала расколоть на части разум.