Сначала она с возмущением смотрела на меня, всем своим видом заклиная прекратить нападки на гостью. Но за что всегда не только любил, но и уважал маму – за чуткий и острый ум.

Она быстро стала осознавать, что здесь происходит и какой спектакль разыгрывается, а под конец разговора уже прекрасно понимала, кто и что делает в нашем доме. Эванесенс же мялась.

Ещё бы. Она начала эту игру, наверняка рассчитывая на мою лояльность. Что по старой памяти брошусь к ней на шею и начну просить рассказать пуд историй о загадочном полисе.

Только вот кажется, что время у них в Либерадаре течёт иначе. Потому что у нас его прошло о-го-го сколько и маленькие мальчики, в том числе и я, стали взрослыми мужчинами со своими целями и принципами.

И строить из себя глупую имбиалу я не стану. Если ей что-то нужно именно от меня, то пусть выкладывает, выкручивается и все оставшееся. Что там у неё дальше по порядку?

А я посижу и послушаю. Возможно, Коул Перей, его жена и по совместительству дочь этой женщины и Минерва Сицил не согласились бы со мной. Набросились, связали да вскрыли бы черепушку этой дамочке.

Но их здесь нет, а я есть. И у меня собственное представление об общении с подобными. Пока вроде как получается неплохо. В остальном подстроимся. Так думаю.

– Трис, Тобиас, все очень вкусно, но нам с Веном надо немного прогуляться. Позволите?

Чуть со смеху не свалился, но благодаря многолетней выдержке на лице лишь появилась едкая усмешка. Очень вкусно все, но на столе не стояло ни одного блюда, а ее жалкие попытки казаться приветливой и вежливой выглядели глупо.

Мои родители переглянулись, и между ними состоялся тот самый диалог, которому позавидует любая пара. Когда все без слов понятно. Они кивнули друг другу и синхронно поднялись.

На лице папы, как всегда, нельзя было прочесть никакую эмоцию кроме радушия, а вот мать не скупилась на выражение чувств. Впрочем, как и всегда. Только делала она это тоже по-своему, вежливо.

Поджала губы, повела плечами и, не говоря ни слова, пошла в направлении лестницы, соединявшей дома на деревьях. И вот спустя пару мгновений я спокойно развалился на самодельном диване и вопросительно задрал бровь в ожидании начала разговора.

Вери Лавли не стала откладывать его в долгий ящик и приступила. Только это было слишком неожиданное даже для меня начало:

– Вчера мир огласился рождением алого наездника. Он пришёл к нам, и теперь все семь полисов должны бросить все усилия, чтобы найти его. Он будет отмечен Даром осязать. Венус, этот ребёнок должен выжить, чего бы это нам ни стоило.

Прошёл ровно месяц, как мы покинули Монстдар и стали жителями странного района отщепенцев в Оринтадаре. Целый месяц новой жизни, необычной и ежедневно сложной. Но такой счастливой!

– Лира, Лира! Покажи ещё! Мы хотим ещё!

Стайка ярких удивительных малышей снова и снова требовала, чтобы я касалась их тел и вызывала щекотку каждой клеточки. Что с радостью и делала. Дети хохотали, а я радовалась как никогда.

– Ещё, ещё!

Они вопили, и прохожие, идущие мимо, тоже не могли сдержать улыбки. Люди здесь были совершенно другие: более открытые, более душевные.

Месяц назад они приняли нас с распростертыми объятиями, хоть и не сразу. Отцу тут же дали работу в общине, мне поручили заботу о малышах, пока не обучусь чему-то более полезному.

Танцы на шипе здесь не практиковались, да я бы и не рискнула привлекать к своей персоне такое внимание. Хватало того, что на мои красные глаза и так смотрели как-то странно.

Так вышло, что здесь мы с мамой оказались единственные с Даром осязания. Да и вообще… Мама. Сколько в этом слове теперь было злости и боли.

Она заперлась в небольшом домике, что нам выделили, и напрочь отказывалась из него выходить. Заявила, что работать не будет и вообще она с нетерпением ждёт, когда мы покинем это место.

Не понимала ее. В Оринтадаре я впервые почувствовала себя спокойно и относительно свободно. Нет, конечно, мы жили в самом низком районе, и здесь собрались сотни отщепенцев без специальных рабочих карточек и отвергнутые обществом.

Но жизнь в Гнилых специях кипела круглые сутки. Тут был свой мир и свои правила, а также законы. Люди выглядели счастливыми, и никто не прятался под капюшонами.

Первое время из моей головы напрочь вылетело все, что касалось Монстдара и причин, почему мы оказались здесь. Я впитывала информацию как губка, а отца как едва ли не единственного здорового одаренного мужчину тут же прибрали к рукам на строительстве.

Тут были и своя больница, и школа, и даже что-то наподобие магазинов. Удивительное и радушное место. Никогда не была в других полисах, но здесь мне определенно нравилось.

Единственное, что омрачало все это, помимо маминой реакции: мне до сих пор не удалось переговорить с папой. Потому что вещи, сказанные в запале, пугали и озадачивали.

Кого мать имела в виду и кого так боялась? Правда ли, что самый жестокий теракт за последнее столетие совершил именно Лонгер Толл? И если это так, то почему?

Иногда мне казалось, что он словно специально избегает меня. Сутками пропадает на работах, а приходит в то время, когда я, изможденная заботами о детях, крепко засыпаю.

А еще угнетало то, что заботы о маме теперь легли на мои плечи. Приготовление пищи из неизвестной еды, сдерживание ее ужасного настроения и отвратительного поведения.

Я сбегала из дома, лишь бы не видеть ее горящие злобой алые глаза. Не слышать крики и стенания по поводу того, что это место нас всех погубит. Как по мне, так здесь, наоборот, можно и следует жить: нам дают нормальную человеческую работу, здесь мы в безопасности. Конечно, я скучала по драконьему шипу, а вот по хрустальному дракону – ни на секунду!

Ни Вано, ни его дочь или, простите меня святые правящие, работники ресторана нежных чувств у меня не вызывали. Единственный, о ком частенько всплывали мысли, – Венус.

Иногда я зависала, вспоминая нашу последнюю близость и его предложение. Вспоминала его нежные и одновременно с этим сильные руки, державшие крепко, впиваясь в кожу.

Вспоминала карие глаза с алой окантовкой, полные возмущения. Конечно, я тоже была бы на его месте озадачена таким поворотом событий. Мне не пять лет и даже не двадцать два.

Первый раз, когда мы с ним, так сказать, соединились Дарами, переспав, был странным. Сначала я решила, что он таким образом спас меня, перекачал силу через близость, но вторая вспышка страсти наталкивала на иные мысли…

А что если это что-то другое? Что если за этим была какая-то цель? И как понять, права ли я? Очень хотелось поговорить с отцом, но просто не представляла, как сделать это.

– Лира, на сегодня, наверное, все. Можешь быть свободна, за детками присмотрю я.