– Моя жена ничего не скажет, – высокомерно произнес он. – У нас не те отношения. Моя жена не скажет ни слова, даже если я снова начну спать со своей бывшей любовницей.

– И не надейся! – ответила я, усмехнувшись.

И тогда он резко шагнул ко мне, больно схватил за плечи и насильно поцеловал. Я ничего не почувствовала. Вообще. Ничего, кроме возмущения. Наконец Джуниор оторвался от меня и сказал:

– Ты разбила мне сердце!

Повернулся и ушел.

А я наконец вспомнила, кого он мне напомнил – Майкла Корлеоне! Конечно, Петя Лыткин внешне мало походил на Аль Пачино, но происходило с ним то же, что и с Майклом на протяжении трех фильмов: милый, честный и храбрый юноша постепенно превращается в кровавого Крестного отца, циничного и безжалостного. Вот это я и увидела в глазах бывшего Джуниора.

Неужели…

Неужели это моя вина?!

Встреча с Лыткиным выбила меня из колеи. История про выигранную зажигалку задела меня сильнее, чем я думала: унижена была моя гордость, и оскорблено чувство собственного достоинства. И чем дальше, тем больше я расстраивалась, прекрасно понимая, что Лыткин этого и добивался. Интересно, чего он тогда хотел больше: меня или зажигалку?! А я-то, дура, думала, что осчастливила Джуниора, снизошла до него! Да кто я такая на самом-то деле?! Нищая неудачница. Пустой сосуд. Ну, красивая – а что толку? Кому из нас красота принесла счастье? Да никому. Даже маме, которую я совершенно искренне считала самой красивой из нас.

Да еще снова объявился Павлик, будь он неладен! Как с ним теперь общаться?! Я же все время буду думать про зажигалку! А может… Может, взять, да и впрямь «замутить» с Кривцовым?! Назло Лыткину! Вдруг Павлик сейчас больше мне понравится? Но я вовремя вспомнила, что Кривцов недавно женился на юной красотке и теперь старательно лепил из нее звезду: главную роль в нынешнем фильме как раз она и играет.

Павлик объявился в моем кабинете в среду после обеда. Группа уже два дня как была на месте и обустраивалась, а он сразу по приезде пришел ко мне с визитом вежливости. Держались мы оба строго официально: «Павел Александрович! – Елена Сергеевна!» Но меня все время подмывало отпустить какую-нибудь шпильку, и когда он, уходя, повернулся к двери, не выдержала:

– А вам не жалко было расставаться с зажигалкой, Павел Александрович? Да еще с такой редкой? Платина, Мерилин Монро!

Он окаменел у двери, потом вздохнул и повернулся ко мне:

– Все-таки проболтался Лыткин! Приношу свои глубочайшие извинения за этот дикий спор. Но увлечен был сильно, что скрывать.

– Да ладно, Павлик. Кто старое помянет… Я не сержусь.

– О, тогда – мир?

– Мир! – ответила я и протянула ему руку. Кривцов почтительно поцеловал ее, но не отпустил, потому что я смотрела ему прямо в глаза, как я умею – с вызовом и легкой насмешкой, и он никак не мог отвести взгляд. Постепенно Павлик начал заливаться краской, на лбу у него выступил пот… Я усмехнулась, забрала руку из его влажной ладони и отвернулась к телефону, начав набирать какой-то несуществующий номер:

– Всего хорошего, Павел Александрович! Надеюсь, съемки пройдут успешно.

Он шумно выдохнул и поспешно вышел, а за дверью выругался. А я бросила трубку и рассмеялась – маленький реванш, но до чего приятно. Как же он завелся! И про молодую жену забыл. Ну вот, развлеклась немножко.

Мне опять стало грустно: похоже, что только такие развлечения мне и остались. Да еще и моя любимая Танька не приехала – она уже отснялась в своем эпизоде и сейчас работала с другим режиссером, играя очередную смешную тетку в очередном дурацком сериале. Как мне хотелось с ней поговорить! Она как-то умела подбодрить меня, вселить уверенность, заразить своим неистребимым оптимизмом. Подруга не приехала, но образовался новый друг: совершенно неожиданно мы подружились с Кривцовым! На следующий день случайно столкнулись на лестнице и не знали, куда деваться от смущения: мне было стыдно за вчерашнее, ему неловко. Мы натянуто раскланялись, а потом, невзначай встретившись взглядами, вдруг покатились со смеху и никак не могли остановиться. Отсмеявшись и утирая слезы, Павлик сказал:

– Просто черт знает что…

– Павел, простите меня! Я вчера слишком разошлась!

– Да ладно, перестаньте! А то я уже смеяться не могу!

А вечером Кривцов зашел ко мне – мы выпили чаю и поболтали как старые друзья, даже перешли на «ты»: не то раньше я ошибалась на его счет, не то он сильно изменился. Похоже, что изменился: не пил ничего крепче чая и не орал, как прежде, на съемочной площадке, хотя дела шли неважно – его молодая жена явно не годилась в главные героини. Я как-то, проходя мимо, посмотрела на съемочный процесс: да-а… Павлик был неимоверно терпелив со своей красоткой, а она злилась и фыркала. Увидев меня, оператор выразительно закатил глаза, а Кривцов не менее выразительно пожал плечами.

– Ужас, да? – спросил он, придя на чай, – ежевечерние посиделки уже вошли у нас в привычку.

– Ну, почему ужас… Миленько.

– Вот-вот! Миленько! До чего я дошел! Думаешь, не понимаю, что актриса из нее, как из меня английская королева? Понимаю! Ты и то сыграла бы лучше!

– Не выдумывай! Я уж точно не актриса.

– Зато у тебя фактура! У тебя глаза какие – умные, живые, говорящие! А у моей козы только тушь на ресницах, и все: бе-е, ме-е!

– Павлик, так зачем ты женился на такой козе?!

– Ну, ты-то за меня не пошла!

– Да ты и не звал вообще-то.

– Не звал? Это я маху дал. А пошла бы?

– Смотря, как звал бы. Если так же, как Голливудом прельщал, то не пошла бы.

– Господи, каким же идиотом я был! Почему женился, говоришь?.. От одиночества. Жил-жил, бежал-бежал, потом бац: поскользнулся, упал, очнулся – гипс! В смысле – инфаркт. Чуть не помер, представляешь? Увидел небо в алмазах, да. А когда пришел в себя, огляделся: ба, пустыня вокруг! У нас ведь семья большая была, дружная. Все таланты, все эдакие Актёр Актёровичи. Один я в режиссуру отбился, и то со страху, что хуже всех буду, понимаешь? Столько родни было и вдруг – никого: эти померли, те уехали. Один как перст. Пятый десяток, семьи нет, детей нет. Зачем живу, непонятно. Ну и женился.

– Как – зачем живу?! А твои фильмы?!

– Фильмы… Да кому они нужны?! Ты тогда правильно сказала: не Феллини! Обидно, но верно.

– Паш, я тогда сгоряча ляпнула. У тебя замечательные фильмы, ну что ты! Ты великолепный режиссер!

– Ладно, не утешай меня. Думаешь, я счастлив это говно снимать? У меня такой гениальный сценарий есть, закачаешься! Нетленка! Но денег-то никто не даст на нетленку! А на это говно – пожалуйста. С моей козой в главной роли. Разведемся, наверно. Никаких сил на нее не хватает.

– Ну вот…

– Да не переживай ты! Другую найду. Не бойся, тебя сватать не буду.