Контролер колонии в Вирджинии доктор Джон Белл, рассмотрев результаты теста Кэрри, решил, что ей не следует иметь детей. На тот момент в штате было стерилизовано уже 80 человек: евгеники хотели подкрепить закон постановлением суда. Дело рассмотрели 18 ноября 1924 года в окружном суде округа Амхерст. Одним из первых дал показания Гарри Лафлин, приехавший из архивной службы евгеники в Колд-Спринг-Харбор. Лафлин никогда не видел Кэрри, но заявил, что она «аморальная, лживая и недостойная идиотка». Во время слушаний девушка читала газету и разгадывала кроссворды. Лафлин сказал, что ее предки принадлежали к «бестолковому, невежественному и бесполезному классу антисоциальных белых на юге», и подчеркнул, что Баки — живое доказательство «менделевского наследования». Другой ярый евгеник утверждал, что стерилизация Кэрри «поднимет уровень интеллекта в государстве». Социальная работница, осматривавшая шестимесячную Вивиан Бак, тоже свидетельствовала на суде: «Она выглядит не совсем нормальной, но я не могу сказать, почему именно». Окружной суд приговорил Кэрри к стерилизации. Верховный апелляционный суд Вирджинии поддержал приговор 12 ноября 1925 года.

В сентябре 1926 года Верховный суд США принял дело «Бак против Белла» на пересмотр. Главным судьей был бывший президент Говард Тафт. Но мнение большинства выразил вовсе не он, а один из самых рассудительных и уважаемых юристов в стране Оливер Холмс (младший) — гордый защитник Конституции и личных свобод, а также автор около тысячи ценных высказываний. (Одно из них популярно до сих пор. Вот как он выразился об утвержденном законом праве человека говорить свободно, без ограничений: «Самая строгая защита свободы слова не защитила бы человека, умышленно кричавшего „Пожар!“ в театре и вызвавшего панику».) Во время слушания дела «Бак против Белла» ветерану Гражданской войны Оливеру Холмсу (младшему) было 86 лет.

В процессе судебного разбирательства адвокат Кэрри Бак рассказал, что может случиться, если принудительная стерилизация будет разрешена. «Во имя науки официально будет признана власть врачей, — предупредил он, — и при таком режиме правления начнут практиковаться наихудшие формы тирании, пострадать могут целые расы». Но суд остался равнодушен.

2 мая 1927 года голосованием восьми против одного судьи вынесли решение в пользу стерилизации Кэрри Бак. Даже самый либеральный судья Луи Брандайс встал на сторону большинства. Холмс, увлеченный евгеникой, написал свое мнение: «Кэрри Бак — слабоумная белая женщина. Она дочь слабоумной матери и мать незаконнорожденного слабоумного ребенка. Будет лучше для всего мира, если вместо того, чтобы ждать и казнить выродков за преступления или позволить им голодать, общество сможет помешать тем, кто явно непригоден для продолжения вида». Одна из следующих его фраз поместила дело «Бак против Белла» в пантеон самых неловких решений Верховного суда США: «Трех поколений имбецилов вполне достаточно». И это решение еще сильнее укрепило законы, которые даже самые ярые евгеники считали невыполнимыми. Позже некий критик писал, что мнение Холмса представляло «самый высокий показатель несправедливости на слово, когда-либо подписанное восемью судьями Верховного суда». (Верховный суд США никогда официально не отменял вердикт по делу «Бак против Белла».)

19 октября 1927 года юридические возможности Кэрри Бак исчерпались и она отправилась на стерилизацию, думая, что ей вырежут аппендикс. Двадцать лет спустя на Нюрнбергском военном трибунале, расследующем военные преступления нацистов, приговор Верховного суда США по делу «Бак против Белла» будет представлен в поддержку офицера СС Отто Хофмана.

До 1916 года американские евгеники сосредоточивались на отдельных людях и семьях. Все дело было в родословных и происхождении. Но фокус сменился в 1917 году после принятия первого ограничительного иммиграционного закона (за ним последуют и другие). И когда это произошло, на сцену вышло невиданное зло такого уровня, который, вероятно, навсегда останется непревзойденным.

Ответственным за этот сдвиг в мышлении был нью-йоркский юрист и защитник природы по имени Мэдисон Грант. В 1916 году он написал книгу «Закат великой расы»[31]. Под соусом научного трактата автор доказал, будто американцы совершают то, что он назвал «расовым самоубийством». Нежелательные черты не просто передавались от одной семьи к другой; согласно книге Гранта они наследовались между определенными расами. Если американцы действительно хотят очистить генофонд, им нужно запретить въезд в свою страну нежелательных рас. Мэдисон утверждал, что Америка должна снова стать Америкой и что это произойдет только в том случае, если «мы уберем сорняки и позволим процветать расе», представителем которой был он сам.

Десять лет спустя книга Мэдисона Гранта была переведена на немецкий язык. И ближе всех остальных идеи о чистоте расы воспринял заключенный в крепости Ландсберга молодой солдат.

Мэдисон Грант родился 19 ноября 1865 года в элитном районе Нью-Йорка Марри-Хилл. Его мать была потомком первой группы колонистов, которые, завладев землей на острове Манхэттен, основали город Новый Амстердам (позже названный Нью-Йорком). Отец Гранта был из рода первых пуритан, переселившихся в Новую Англию. Из его семьи происходили и колониальный губернатор Коннектикута, и основатель города Ньюарка. Во время Гражданской войны он получил медаль почета конгресса — высшую военную награду, присуждаемую за храбрость в США.

В юности Гранта учили частные педагоги. По достижении 16 лет его отправили в Дрезден для завершения классического образования. Вернувшись в США, молодой человек подал заявку в Йельский университет, где с честью выдержал трехдневный пристрастный экзамен по математике, немецкому, греческому и латинскому языкам. Позже Мэдисон посещал Колумбийскую юридическую школу, начал собственную практику в этой же области, стал вхож в элитные клубы Нью-Йорка и общался там с самыми влиятельными людьми страны. Грант был вежливым, обаятельным и внимательным; он говорил мягко, и все его обожали. Но его мало интересовала юридическая практика, и он сконцентрировался на первой любви — охране природы.

Прежде чем написать «Закат великой расы», Мэдисон Грант стал единственным и самым ярым американским защитником природы. Он основал Бронксский зоопарк и Общество охраны дикой природы, которое построило зоопарки в Куинсе, Проспект-парке и Центральном парке, а также аквариум в Нью-Йорке. Грант единолично спас американского зубра от вымирания и был ключевой фигурой в создании Национального парка Денали на Аляске, Национального парка Эверглейдс во Флориде, Олимпийского национального парка в Вашингтоне и Национального парка Глейшер в Монтане. Он также посвятил много сил спасению китов, белоголовых орланов и вилорогих антилоп. Когда Грант начал кампанию по сохранению дикой природы Америки, Йеллоустонский национальный парк в Вайоминге был назван Национальным парком. После смерти Гранта, во многом благодаря его усилиям, появилась обширная система национальных парков, занимающая территорию более 3 237 485 га и дающая убежище десяткам тысяч крупных промысловых животных.

Возможно, наибольшее достижение Гранта было связано с поездкой в Северную Калифорнию, где он увидел самые высокие живые творения на Земле — секвойи. В 1917 году Грант впервые посетил секвойный лес: этим деревьям более 2000 лет, они сохранились со времен Иисуса. Но его печалило, что их вырубали на дрова, поэтому он основал Лигу спасения секвойи, одну из самых успешных природоохранных кампаний в истории США. На ее основе были разработаны и другие подобные кампании и программы. Кульминацией его деятельности стало создание Национального парка Редвуд в 1968 году.