– Да, пускай Витя купит, а уж после расскажу тебе все, любознательный мой.

– А что, тебя таки на прощание пригласили? Вову-то, вон, даже в известность не поставили.

Шутка вызвала всеобщее оживление, и минуты две за столом звучали громкий смех и остроумные комментарии. У меня же эта часть разговора вызвала только одну ассоциацию – Мазурицкий причастен. И, судя по тому, как спокойно он держится, исполнителем был кто-то другой. Вот как сейчас, не сам он поскакал к Всеславиной менять картину, так же и в первом случае, по-видимому, не сам испытывал на прочность организм ее мужа.

«Как же мне тебя подловить? – уже невнимательно наблюдая за тем, что происходило на экране, думала я. – Ни с какого боку не прицепиться. Всюду чист».

Впрочем, в памяти горошины, в общем-то, уже и не было ничего, стоящего внимания. Веселый разговор вскоре закончился, собеседники разошлись, и, пропустив пустые кадры ночного времени, напоследок я просмотрела лишь неинтересное начало сегодняшнего дня, когда унылое одиночество Игоря Владленовича нарушил только мой приход.

Что ж, и то, что есть, – уже немало. На видео – прямые доказательства участия Мазурицкого в подмене и косвенные – его причастности к смерти Всеславина. Остается пустячок – заполучить прямые доказательства причастности.

Самого Мазурицкого колоть бесполезно, а вот исполнителя… Здесь, пожалуй, есть над чем поработать. Для начала хотя бы выяснить, кто это.

Я заварила кофе и стала думать.

Способ убийства весьма специфический, следовательно, даже если сама идея пришла под влиянием момента, реализация ее невозможна без конкретного взаимодействия со столь же специфическими. Попросту говоря, если Всеславина задумали устранить с помощью микробов, этих микробов нужно было откуда-то заполучить. И, если я ничего не путаю, единственное место в нашем городе, где размножение подобной гадости приветствуется, – это Женина лаборатория.

А Женя говорит, что штамм на месте, и не доверять ему у меня нет ни малейших оснований. То есть теоретически они, конечно, есть, но на практике… Если окажется, что люди, подобные Жене, начинают становиться причастными к преступлениям, значит, мир перевернулся.

Но пока все на своих местах, так что посмотрим на дело с другой стороны. Женя, конечно, молодец, но единственный ли он сотрудник в этой лаборатории? Скорее всего, нет. Это – первый пункт.

Пункт второй. Образец легионелл на месте. Это прекрасно. Но откуда он взялся, этот образец? Привезли ли его из дальних стран, всю дорогу тщательно охраняя? Думаю, тоже нет. По словам того же Жени, эта дрянь водится даже в обычных кондиционерах, поэтому заполучить бациллу, скорее всего, не так уж трудно. Сложность в том, чтобы ее распознать. И потом размножить именно этот вид, а не какой-либо другой. Именно для этого нужна лаборатория.

Какой же вывод? А вывод в том, что, имея определенный навык и горячее желание, образец, или по-научному штамм, можно заполучить в любых количествах. Или, например, заказать.

Что, скажите на милость, могло помешать кому-нибудь из Жениных коллег реализовать по сходной цене предыдущий пузыречек с легионеллами, а на его место поставить новый? Абсолютно ничего. Знания и умения плюс наличие возможности…

Кстати, наличие возможности включает в числе прочего и доступ к образцам. Интересно, эти микробы и вирусы, они как, просто в шкафчике стоят или семью печатями упакованы?

Нужно будет поинтересоваться у Жени. Да и еще кое о чем не помешает мне у него спросить. Ответ на вопрос «как?» в целом понятен. Осталось определить кто. А для этого в первую очередь следует расспросить Женю о друзьях-товарищах. А там, если повезет, и о друзьях друзей. Для первого прохожего навряд ли кто-то станет разводить колонии микробов. Смертельно опасных к тому же. Ведь не только Женя там в курсе, с чем они имеют дело. Скорее всего, эксклюзивная услуга оказана близкому другу или хорошему знакомому. И если я выясню, кто он, связать его с Мазурицким уже дело техники.

Итак, Татьяна Александровна, каков же новый план действий? Для начала, пожалуй, не помешает отсмотреть второе видео и выяснить, каким образом хитроумный Сеня умудрился подменить картину. Попутно, если Тамара после похорон будет во вменяемом состоянии, не помешало бы выяснить у нее, кто такой Витя. Ясно, что это одно из звеньев цепочки, связанной со сложной сделкой по предоставлению экспоната на «Сотбис». Но какое именно это звено? Посредник, участник? Какова его роль?

После этого вплотную заняться Женей и его товарищами. Выяснить, насколько жестко осуществляется контроль за образцами микробов, узнать, кто еще кроме Жени «общался» с легионеллами в последние несколько дней, выяснить, кто из посторонних в этот период посещал лабораторию, ведь, несомненно, посторонние посещают ее отнюдь не часто, и уже от этого, как говорится, плясать. Вывернуть наизнанку всех знакомых знакомых, припереть к стенке коллег, костьми лечь, но добиться правды.

Исходных точек для моих новых поисков только две – лаборатория и сам Мазурицкий. И если лаборатория представляет собой хоть и призрачный, но все-таки шанс, Мазурицкий и компания бесперспективны однозначно. Там можно будет действовать только в том случае, если я уже буду иметь на руках конкретные факты. А факты эти можно добыть только в лаборатории.

Твердо уверенная в неопровержимости сделанных выводов, я поехала к Тамаре, не подозревая, что отснятый там материал готовит мне приятный сюрприз в виде третьей исходной точки.

Когда я подъехала к дому Тамары Всеславиной, был уже пятый час вечера, но, прежде чем подняться в квартиру, я решила позвонить и осведомиться, не помешает ли мой визит. Все-таки у людей горе…

Тамара ответила, что все в порядке, и через некоторое время я уже активно действовала в необъятных помещениях, снимая свои технические средства.

В кабинете на том же месте висела та же картина, и лично я не обнаружила ни малейшего отличия от того, что видела вчера.

Тамара выглядела печальной, но вполне адекватной, и я уже раскрыла было рот, чтобы спросить про Витю, но вдруг сообразила, что для того, чтобы этот вопрос выглядел логично, мне придется поведать о своих действиях в галерее Мазурицкого. А я не имела ни малейшего желания рассказывать об этом. Во-первых, клиент должен получать в виде доклада окончательный вывод, а вовсе не технологию ведения расследования, а во-вторых, что-то подсказывало мне, что пока о проделках Мазурицкого с картиной никому, кроме его прихвостней, не известно, этот нюанс можно использовать в виде легкого, ни к чему не обязывающего шантажа, с помощью которого, вполне возможно, удастся добиться тех или иных результатов.

Если же все это станет известным, одним рычагом воздействия в моем арсенале станет меньше, а это мне вовсе ни к чему.

«Посмотрю запись из квартиры, – думала я, упаковывая камеры, – а потом уж, ссылаясь на нее, и порасспрошу».

Отправляясь к Тамаре, я опасалась, что расспрашивать начнет она, но сейчас, видя ее отсутствующий, устремленный вдаль взор, я понимала, что преждевременный отчет, к которому я не была готова, в настоящее время мне не грозит. Печальная процедура, по-видимому, вызвала в душе вдовы мысли о вечном, и, чтобы не прерывать этот столь удобный для меня поток сознания, я не стала утомлять окружающих своим присутствием и, как только оборудование было собрано, поспешила распрощаться.