будь я школьником, испугался бы. Но на деле он просто чересчур самоуверенный парень, который наверняка и драться-то нормально не умеет. Знаю точно, я сам в шестнадцать был таким же.

Он подходит ближе, кажется мечтая затеять драку, но разница в росте только добавляет комичности ситуации. Этот парень едва ли выше Арины, а та всегда была коротышкой рядом со мной.

Меня бесит, как он называет Арину своей девчонкой, но решаю опустить этот момент, потому что сейчас это не самое главное. А самое важное то, что у входной двери стоит только что вышедшая Арина и наблюдает за нами, думая, что мы её не замечаем.

— Забрал девушку во избежание инцидентов. Что-то не так?

Ох, как же раздражает меня этот диалог.

— Она моя, ты не понял ещё? — Влад задирает голову, чтобы выглядеть более устрашающим, но я уже просто не могу сдерживать смех. Мне реально кажется, что отчитывает меня ребенок, у которого я взял самокат покататься, но так и не вернул. Идиотизм.

— Слушай, чувак, посмеялись и хватит, — я вытираю с ресниц слёзы смеха, а потом поворачиваюсь к Арине, точно зная, что диалог окончен. — Привет ещё раз, малышка, — как самый настоящий придурок, я раскрываю руки для объятий, запоздало понимаю, что творю ерунду.

— Я вышла к курьеру, где он? — снова холодная, с новыми стенами вокруг себя.

— Я здесь! Доставка хорошего настроения, заказывали? — ну, включать идиота я всегда умел на профессиональном уровне.

— Нет, не заказывали, — малышка складывает руки на груди и закрывается, как в кокон, явно не желая со мной разговаривать.

В эту же секунду к нам подходит Влад, который меня раздражает уже больше всех на свете, берет Арину за руку и тащит в общагу, со словами:

— Пойдем, кукла, устрою тебе хорошее настроение.

Арина округляет глаза и вырывает руку из хватки придурка, а я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не сломать ему челюсть, дабы не мог больше нести всякую чепуху. Сдерживаюсь, потому что даю Арине возможность решить, что ей нужно, ну и отшить козла, конечно, тоже. Надеюсь, именно это она и сделает.

— Да пошел ты, придурок! — кричит Арина, и я улыбаюсь. Моя девочка. — Ты меня за кого принимаешь вообще?

— Кукла, успокойся, — начинает придурок и получает мощную пощечину от Арины. Нет, ну всё-таки моя девочка.

— Сам ты кукла! Кен. У тебя, как и у него, яиц нет.

Стискиваю зубы, чтобы не рассмеяться, потому что знаю, что это взбесит Арину. Мне вообще сейчас нужно вести себя крайне осторожно, потому что она на взводе, обижена, растоптана, и вообще, не в лучшем расположении духа.

Я даже не могу закинуть её на плечо и утащить отсюда, потому что в данной ситуации она подумает, что я тоже принимаю её за черт знает кого, раз не учитываю её мнение. Сложно.

Пока Влад с самым оскорбленным видом потирает щёку и пытается словесно обидеть Арину, она подходит ко мне, не давая распустить руки в сторону этого идиота, и с вызовом произносит:

— Ты обещал хорошее настроение. Сделай его!

Улыбаюсь, потому что она сама готова уезжать со мной, и молча беру малышку за руку, отводя к машине.

— Чего желает малышка? Парк, кафе, кино? — завожу машину и вижу, как Арина улыбается. Это отдалённо напоминает наши отношения пару лет назад, что лично меня очень радует, потому что этот игнор и холодность раздражают дико. Мы слишком много времени потеряли, пора наверстывать.

— Хочу кушать твои блинчики и смотреть на закат, — неожиданно выдает малышка, кажется, на секунду испугавшись своих желаний.

— Блинчики у меня дома.

— Знаю. Ты против?

— Нет, просто уточняю, правильно ли тебя понял. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, малышка…

***

Арина

Я не знаю, делает ли он это специально, или он и вправду такой заботливый, во что мне верится больше, ведь я знаю Макса с самого детства, но последняя фраза сбивает меня с ног, и я чувствую, как по щеке катится одинокая слеза.

Все эти два года мне было очень сложно принять как данность то, что я не нужна Тимофееву, что мы действительно не пара, что моя влюбленность — это просто что-то детское и ненастоящее.

Я смогла себя в этом убедить и уже через год перестала плакать в подушку и пересматривать все совместные фотки. Удалила их, если честно, потому что рука всегда машинально тянулась к галерее.

У меня было подобие отношений ещё до Влада и поступления. В новой школе за мной ухаживал парень, но относился он ко мне ничуть не лучше Старцева, только что в кровать не затащил, хотя пытался.

За это время я настолько привыкла к потребительскому отношению к своей персоне, что элементарно забыла, как бывает иначе. А ведь с ним всегда было иначе.

Он приезжал ко мне среди ночи, стоило только позвонить. Покупал мне все, кормил вкусняшками, узнавал, выспалась ли я, и ещё много всяких моментов, которые я старательно гнала из своих воспоминаний больше двух лет.

И тут: «Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко».

И я плачу не потому, что чувства к Максу вспыхнули вновь. Я плачу, потому что вдруг осознала, что все это время со мной обращались исключительно как с собственностью. Ещё и не самой нужной.

Мы отъезжаем от общаги, и я надеюсь, что Макс не услышит мою минутную слабость, потому что рассказывать о причине слёз я не готова. Признаться честно, мне радостно, что общение понемногу возвращается в прежнее русло, хотя ещё каких-то два года назад я сама оборвала все связи с ним и мечтала больше никогда не видеть эти хитрые глаза. Но я повзрослела, возможно, даже поумнела немного и поняла, что дружбу менять нельзя ни на что. Особенно такую дружбу. Как бы дерьмово он ни поступил со мной в тот злополучный день, его забота и хорошее отношение все же перекрывают тот единственный случай идиотизма.

Из друзей, настоящих друзей, у меня осталась только Лерка, но она семейный человек, и её не так просто