Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За долиной начинались засеянные рожью и пшеницей поля, и лишь затем людские огороды и хоз. постройки. За коровниками, свинарниками и прочей мишурой, широкой грядой примыкая к реке растянулись крестьянские лачуги.
На горизонте за широким каменным мостом возвышался сам велик город Старгород. С каменными стенами. Высокими боярскими палатами. И укреплённым детинцем в самом центре города, фактически на вершине холма.
Волхв травник понемногу ожил. Придя в себя первым делом попробовал подняться, но охнув от нестерпимой боли завалился на спину. Отекшее от побоев лицо жутко смотрело на свет единственным красным глазом. Второе веко оплыло и вздулось ровно, как и нос. Лицо походило скорее на один сплошной кровоподтёк. Опухшие потрескавшиеся губы шептали не то заклятия, не то иномовную брань.
Неспешно тащась следом за повозками они лишь к полудню добрались до одиноко стоящей таверны. До города оставалось не менее часа пути, посему путники решились на короткий отдых. Двор был уставлен всякого рода возничим транспортом. Внутри было не протолкнуться от народу.
Братислав на силу уговорил брата снять с себя кольчугу, чтобы не выделяться из толпы. Братья мельники, предвкушая сытный обет с готовностью спрыгнули в наезженную грязь. За ними следом последовал и найдёныш.
Здоровяк кузнец ненадолго замялся, но поглядев на строгий вид жены молвил:
— Вы идите. А мы вас здесь подождем. Заодно скотину накормим, да за стариком присмотрим.
— Что жинка не пускает? — С издевкой спросил Братислав.
— Вера не позволяет. — Вздохнул горестно кузнец и повел под узды лошадей в сторону широкого хлева. От куда уже слышалось довольное конское ржание.
Таверна широкая, в два этажа. Добротно сложенная из камня. С маленькими окнами, затянутыми бычьим пузырем, гудела от народа будто улик. На пороге их встретил огромный неопрятный мужик поперёк себя шире. Поначалу загородив проход толстяк некоторое время, очинивающее изучал пришедших. Но когда Братислав первым ступил на крыльцо, нехотя посунулся.
В нос ударил крепкий запах жареного мяса и медовухи. Внутри таверна походила на утопленный в сырую землю каменный мешок. У дальней стены виднелась узкая лестница на второй этаж. Все помещение занимали три массивных вырубленных из дуба стола. Два длинных по бокам и один покороче между ними, у противоположной стены. В самом центе таверны меж столов и лавок бушевало пламя очага. Двое безбородых отроков вращали на вертеле целую свиную тушу. Посматривая с опаской на снующих меж столов осоловевших клиентов.
Из небольшой дверцы сбоку показался толстый черноусый мужик с широким ножом в руках. В кожаном переднике на голый мохнатый торс. Медленно распихивая по бокам зазевавшихся пьяниц пробрался к свиной туше. Принялся срезать пропекшиеся слои мяса в подготовленный загодя глиняный таз.
Тяжелые, грубо сколоченные лавки были заняты людом с обеих сторон. Народ заседавший за столами был разный. Несмотря на по сути один стол, честной народ был разбит на небольшие группы по достатку. А стало быть и по интересам.
У самой дальней стены за почётным столом восседала компания дорого одетых господ. Скорей всего купцов, хотя может быть и просто зажиточных граждан. Их стол ломился от яств и выпивки. Подле них то и дело крутились три девы непотребного вида. Перун заметил, как один из господ будто — бы невзначай приобнял одну за талию, и та сразу же мило засмеявшись шлепнулась ему на колени.
По мере приближения к выходу народ становился всё беднее и оборванней. Когда у самого выхода сидели мужички попроще. Довольствуясь квашеной капустой, рыбой и мутной сивухой. Тем не менее что за столами богачей, что у черни царил лад. Люди были всем довольны. Друг к другу не задирались. Слышался смех и гогот. А снующие меж гостями пажи то и дело подносили всё новые блюда и вина.
— Чего угодно господину? — Послышался звонкий девичий голосок.
В его грудь кто — то легко коснулся пальчиком. Опустив голову, только сейчас заметил маленькую девчушку лет семнадцати с весёлым веснушчатым личиком. Длинные огненно — рыжие волосы были заплетены в косы. Спускавшиеся вниз по тонкой талии, аж до самых бёдер. Девчушка была одета в ладно скроенное по её фигуре синее платье. Вздымающийся при дыхании бугорок крутой груди, предательски приковывал к себе взгляд.
Что — то волнующее и завораживающее расцвело внутри хлопца. Сковав, а вместе с ним и лишив дара речи.
Оценив то что на неё без срамно пялится, рыжая в ответ пробежала взглядом васильковых глаз по фигуре гостя. Затем с нескрываемо заинтересованностью повторила вопрос:
— Чего господам будет угодно?
На плечо легла тяжёлая ладонь, но Перун всё также продолжал зачарованно рассматривать девушку. За спиной послышался громкий голос Братислава:
— Господам угодно мяса. Каши. Да самого лучшего мёду что у вас есть!
В воздухе блеснула серебряная монета, которая тут же была умело перехвачена девичьей ладошкой. Развернувшись рыжая юрко метнулась меж двумя преградившими ей путь пьяницами и скрылась за лестницей.
На его голову будто ушат холодной воды вылили. Оторопь отступила, а следом прояснилась и ясность ума. Только сейчас он заметил. Что компания лохматых и замусоленных крестьян, сидящих за столом неподалеку, недобро посматривает в их сторону.
— Это что ещё за колдовство? — Пробубнил про себя юнец.
— Берегись дружище! — Насмешливо заметил Буян. — Страшнее бабы зверя нету. А эта рыжуха таких как ты с десяток за пояс заткнёт. Ещё и ноги вытрет.
Уязвленный найдёныш хотел было ответить, но им призывно махнул рукой толстяк в фартуке. И компания направилась в самую гущу пьянки. Туда где хозяин таверны любезно освободил им место за столом у очага. Выкинув за шиворот несколько лежавших под лавками тел.
Усевшимся в ряд, спиной к огню троице не пришлось долго ждать. Тут же подле них возникла широкая глиняная посудина с парующей кашей. Сверху которой возлежал запечённый гусь.
Немного погодя рыженькая девчушка поставила пред ними три пустых чаши. Два кувшина медовухи и свежо выпеченный шарообразный хлеб из отрубей. Очаровательно улыбнувшись юное создание затерялось в толпе напоследок одарив троицу игривым взглядом.
Трое крепких молодых парней
