– Эфимия! – нежно произнес Бертрам.

Риченда громко рыгнула.

Магия закончилась, и мы с трудом вернулись в реальность. Бертрам мгновенно оказался в изначальном положении на стуле, будто его одновременно дернули за тысячу веревок. Я чувствовала, как у меня горит лицо, и думала, как бы огонь не перекинулся на шляпку. Я думаю, что никогда раньше не подходила так близко к тому, чтобы поцеловаться в общественном месте. Несмотря на то что я теперь взрослая женщина, моя матушка, если бы такое увидела, отхлестала бы меня веником.

Риченда робко выглянула из-за салфетки.

– Боже праведный, что это был за звук? – спросила она.

Я повернулась к Бертраму:

– Она здесь встречается с Ричардом. Прямо сейчас.

– Этот негодник уже опаздывает на десять минут, – объявила Риченда, стараясь привлечь наше внимание к недостаткам Ричарда, а не ее проблемам с пищеварением.

Бертрам вскочил на ноги, схватил меня за руку и тоже поднял. Мгновение мне казалось, что он заключит меня в объятия. Признаюсь, я не стала бы сопротивляться, вспоминая только что упущенный шанс. Но он не сделал ничего подобного.

– Боже милостивый, ты понимаешь, что это означает, Эфимия?

– Ему нужны новые карманные часы? – высказала версию Риченда.

Я посмотрела на побледневшее лицо Бертрама, и до меня дошло.

– Он не собирается с ней встречаться.

– Пусть только попробует не прийти, – рявкнула его сестра-близнец. – Я проделала такой путь в столицу и поругалась с мужем не для того, чтобы меня обманывали.

Мы оба не обратили на нее внимания.

– Это уловка, – сказала я.

Бертрам кивнул.

Ни он, ни я больше не произнесли ни слова и понеслись искать свободный кэб.

К счастью, во второй половине дня в Хрустальном дворце был наплыв посетителей, и поэтому довольно много кэбов стояло в ожидании пассажиров, желающих ехать назад в город. Мы с Бертрамом прыгнули в первый попавшийся, минуя очередь.

– Так нельзя! – заметил извозчик.

– Три гинеи, – крикнул Бертрам. – Если доставите нас в отель «Карлтон» в целости и сохранности, но как можно быстрее.

– Сделаем, мистер, – ответил извозчик и взмахнул кнутом.

Нас обоих отбросило на подушку, когда кэб рванул с места. Бертрам обнял меня за талию, чтобы не дать упасть, и как бы случайно забыл об этом.

– Ты считаешь, что его цель – дети? – спросила я.

– Боюсь, что да, – ответил Бертрам. – Я постоянно повторяю себе, что он будет держать их только ради выкупа, пока необходимые документы не подписаны.

– Но есть и более простой способ, чтобы твой братец уже полностью был уверен в том, что получит желаемое, – тихо произнесла я. Копыта лошадей громко стучали по мощеной дороге. – Нет, – снова заговорила я, но мой голос едва ли был слышен из-за стука копыт. – Он не станет.

Бертрам взял меня свободной рукой за подбородок и повернул мое лицо к себе.

– Он злой человек, Эфимия. Один раз убийство уже сошло ему с рук.

– Но дети! – закричала я. – Как он может?

– Он не такой, как ты или я, – сказал Бертрам. – Но давай надеяться, что мы оба ошибаемся.

– Нам следовало знать, – заметила я. – Мы…

– Нет, – перебил меня Бертрам, причем говорил очень твердым голосом, я такого у него никогда не слышала. – Ты не должна винить себя. В этом деле только один отрицательный герой.

– Эми! – воскликнула я с облегчением.

– Хотя она и бесенок, но я сомневаюсь, что она смогла справиться с тем, кого послал Ричард, – заметил Бертрам.

– Нет, ее же послали назад в гостиницу вместе с Рори. – Я чуть не расплакалась от облегчения. – Ему нужно только продержаться, пока не приедем мы. Есть надежда!

Бертрам постучал тростью по крыше кареты.

– Еще одна гинея, если можете ехать быстрее! – крикнул он.

Я сомневалась, что извозчик может услышать нас в таком шуме, но, вероятно, его ухо было настроено как раз на такие предложения, потому что карета чуть не встала на дыбы. Затем ее стало швырять из стороны в сторону с такой силой, что никакие разговоры больше были невозможны, и я вообще опасалась, что придется распрощаться с завтраком. Виды за окнами слились в единое расплывшееся пятно. Бертрам с мрачным видом держался одной рукой за пристежной ремень, а другой за меня. Нас обоих кидало и швыряло по карете так, что я уже опасалась, хватит ли в городе гамамелиса, чтобы лечить наши синяки.

Наконец мы остановились перед «Карлтоном». Бертрам раскрыл дверь кареты, ногой выдвинул ступеньку, спустился сам и подал руку мне. Я взялась за нее и пошатнулась. Я скорее выпала, чем вышла из кареты, но приземлилась на ноги.

– Швейцар заплатит, – крикнул Бертрам и понесся вверх по ступеням, все еще держа меня за руку.

Мы услышали, как извозчик орет у нас за спиной. Ни один из нас не обратил на него никакого внимания. Мы бросились через холл, заставив пожилых дам уронить пенсне на колени и подхватить маленьких собачек на руки. Носильщики, посыльные и лакеи разбегались в разные стороны, только бы не оказаться у нас на пути. А мы с Бертрамом неслись дальше. Я придерживала юбки одной рукой, и мои лодыжки обдувал ветерок. Я заметила, как упала парочка моноклей, не удержавшись на лицах своих владельцев, и по крайней мере один ребенок выкрикнул нечто непристойное, когда мы пробегали мимо. Но нам-то что, а вот ему гувернантка надрала уши. Наконец мы оказались у лифта и потребовали доставить нас на наш этаж.

Потом нам пришлось стоять на одном месте, пока лифт шел вверх. Мы оба оперлись о стены. Я дышала с трудом. У меня заболело сердце, и я уже подумала, не разорвется ли оно в груди. Я посмотрела на Бертрама. Его лицо было серое, но он покачал головой в ответ на мой взгляд. Мы оба не произносили ни слова. Мы оба знали, что, как только лифт остановится, мы мгновенно опять сорвемся с места.

Он остановился. Не оставив чаевых лифтеру, что вызвало у него разочарование, мы бросились к номеру Стэплфордов. Бертрам остановился у двери и стал судорожно рыться в карманах.

– У тебя есть ключ? – спросил он, тяжело дыша. – Мой у Рори.

Я не потрудилась ответить. Я увидела то, чего боялась больше всего. Я слегка толкнула дверь, и она распахнулась. Замок был сломан. Бертрам в ужасе резко выдохнул.

– Нет, – прошептал он, и в этом звуке я услышала эхо тысячи кошмаров.

Я шагнула в номер, но Бертрам схватил меня за руку и остановил.

– Давай я пойду первым, – сказал мой жених. – Мы не знаем, что там найдем. – Я уже открыла рот, чтобы возразить, но Бертрам не позволил мне этого сделать. – Не слышно звуков борьбы, Эфимия. Все, что могло случиться, уже случилось.