У меня в голове кружились всякие мысли. Я не могла прийти ни к каким выводам, а Рори так и не выходил из ванной. Затем я услышала новый звук. То есть он уже какое-то время слышался где-то на заднем фоне, но я только теперь идентифицировала его. Это были приглушенные рыдания.

Я мгновенно вскочила на ноги и побежала, заглядывая в каждую комнату по очереди, но никого не увидела. Я даже выглядывала в окна, чтобы проверить, не висит ли там кто-нибудь, держась за какой-нибудь выступ, но безуспешно. Я вернулась к дивану, где впервые услышала этот звук, и встала там неподвижно, пытаясь успокоиться. Сердце судорожно билось в груди, эти удары отдавали мне в голову и мешали прислушиваться. Наконец я все-таки поняла, с какого направления шел звук. Я открыла дверцу шкафчика в гостиной и там обнаружила рыдающую Эми, втиснувшуюся среди бутылок. Я вытащила ее оттуда и обняла. Она прижалась ко мне и рыдала так, будто у нее вот-вот разорвется сердце.

Я успокаивала ее, как только могла. Я обнимала ее, гладила по волосам и повторяла ей, что она в безопасности. Но она продемонстрировала хоть какую-то реакцию только после того, как в комнату, пошатываясь, вернулся Рори. Она вырвалась из моих объятий и бросилась к нему. Его сильно качнуло назад, когда она на него налетела, но он смог удержаться на ногах и удержал Эми. Он обнял ее, затем поднял на руки и отнес на диван. Он сел сам с явным облегчением, потом посадил Эми себе на колени.

– Она пряталась вон там, – показала я на шкафчик.

– Умная девочка, – сказал Рори. – Я велел ей спрятаться, когда услышал, что они ломают замок. Они даже не стали проверять, заперт номер или нет, а сразу стали действовать ломиком. Мне удалось разоружить первого – отобрать этот ломик, но тут на меня бросился второй и так сильно врезал мне кулаком в лицо, что у меня искры из глаз посыпались. После этого все было как в тумане. Я бил куда попало, а они лупили меня. Это опытные ребята. Мне в молодые годы доводилось ввязываться в драки, но эти типы точно знали, как надо бить.

Эми подняла голову с плеча Рори.

– Они смешно разговаривали, – сообщила она. – Я слышала, как они что-то обсуждали после драки. Я очень напряженно прислушивалась. Я думала: может, скажут что-то важное, но я не поняла ни слова! Мне очень жаль.

Она снова расплакалась, Рори гладил ее по голове.

– Они не были похожи на английских джентльменов, – сообщил Рори. – Костюмы у них были не просто дешевыми, но и странного покроя.

– И это говорит камердинер, – сказала я, пытаясь улыбнуться.

– А ты не помнишь никакие из смешных слов, которые они произносили, малыш? – спросил Рори у Эми.

– Один из них много раз повторил «scheisse» [24], – сказала Эми.

– Немцы, – сделал вывод Рори. – Это одно из немногих слов немецкого языка, которые я знаю. На выставке его произнес один мужчина, а Бертрам пояснил мне, что оно означает.

– И что оно означает? – поинтересовалась Эми.

– Это плохое слово, малыш, – пояснил ей Рори и повернулся ко мне: – Что ты думаешь делать? Подождем Бертрама или сами начнем действовать?

– Кто-то должен остаться с Эми, – сказала я. – Где Гленвиль?

– Пошла по магазинам, – сообщила Эми. – Заявила, что мамины чулки – это позор.

– Очень кстати, – пробормотала я. Рори встретился со мной взглядом и задал вопрос одними глазами. – Я не знаю, кто действует, кроме Ричарда. И, если честно, я даже не знаю, он стоит за этим похищением или не он. Вполне может быть…

Я уже собиралась сообщить, что Фицрой опять подключил нас с Бертрамом к делу. Могло ли наше вмешательство и общение с Клаусом привести к этой ужасной мести?

– Конечно, это Ричард, – рявкнул Рори. – Он уговорил Эми забраться на дерево, чтобы ее отправили назад в гостиницу. Он хотел собрать всех детей вместе. Он не рассчитывал на то, что я вернусь вместе с ней. Я не очень похож на няню.

Я кивнула. Именно эта версия событий казалась предпочтительнее для меня самой, хотя, может, это было трусостью. Рори снова нарушил поток моих мыслей.

– Значит, мне ждать Бертрама? – спросил он.

– Ты не в том состоянии, чтобы куда-то идти, – заметила я. – Ты едва на ногах держишься. У тебя, вероятно, сотрясение мозга. Я приведу помощь.

– Нет, – покачал головой Рори. – Я должен, по крайней мере, найти Бертрама, если ты не позволяешь мне обращаться в полицию. Может, он попал в беду.

Эми вцепилась в Рори.

– Не оставляй меня, – умоляла она.

– Я не собираюсь идти помогать Бертраму, – сказала я. – Я понятия не имею, где он. Я пойду за помощью. Эми, мне нужно, чтобы ты осталась с Рори. Если он вдруг заснет, ты должна снять трубку вон с того телефонного аппарата и попросить кого-то из сотрудников отеля подняться в номер и помочь тебе. Это очень важно. Ты понимаешь? Мне нужно, чтобы ты о нем позаботилась.

Это ответственное поручение сработало гораздо лучше, чем все предыдущие попытки успокоить ребенка. Она прекратила плакать и кивнула.

– Я о нем позабочусь, тетя Эфимия.

– Эфимия! – запротестовал Рори, но я была уже на полпути к двери.

– Закрой за мной дверь и подопри ее хоть чем-нибудь, – приказала я. – Мы не знаем, не вернутся ли они за Эми.

Я вышла из номера с таким видом, будто знала, что делала. И только в коридоре я поняла, что кровь осталась у меня на руках и на платье. У меня не было времени возвращаться. Вместо этого я нашла служебную лестницу (этот навык сохранился со времен работы прислугой) и быстро выбралась на улицу. Я подбежала к ближайшему извозчику. Он только раз взглянул на меня и покачал головой. Я решила воспользоваться методом Бертрама.

– Две гинеи, если доставите меня в Хрустальный дворец, – сказала я.

– Вы из суфражисток, да? – спросил извозчик и сплюнул на тротуар. – Я не хочу иметь с вами никаких дел. Отправляйтесь на кухню. Ваше место там.

– Три, – в отчаянии сказала я. У меня с собой были кое-какие деньги, но на оплату проезда по такой цене не хватало. Я решила, что, прибыв на место, смогу сбежать.

– У вас самодельная бомба в сумке? – спросил извозчик. – Я полицию должен вызвать, чтобы занялись вами! Пойдите прочь!

Я пошла к следующему извозчику, который слышал наш разговор. Он ответил то же самое, только еще добавил несколько бранных слов. Однако третий меня взял.

– Это не бомба, это любовь? – спросил он.

– Нет у меня никакой бомбы! Жизнью клянусь, что нет у меня никакой ракеты, снаряда, вообще ничего подобного. Только монеты, – сказала я. Я была в таком отчаянии, что чуть не расплакалась.

– Ну, раз так, запрыгивай, дорогая, – сказал извозчик. – Я не возражаю против того, чтобы женщины получили право на голосование. Я позволил жене участвовать в ваших делах, но так, чтобы не вляпалась в неприятности. Только вот этого вашего «Дела, а не слова!» [25] не надо.