– Едут, воевода! – Подбежавший Будилко махнул рукой в сторону шляха. – Малец с дерева сигнал дал. Говорит конных десятка два да столько же пеших. И телег с десяток. Двуконные все, тяжело идут.

– Хорошо, поднимай наших ратников. Теперь все внимание на Медвежий лес и в сторону починка. Сразу не ударят, выждут, чтобы обоз втянулся между домами, чтобы ратники, которые его охраняют, расслабились, оружие положили, почувствовали себя здесь в безопасности, броню начали снимать. Вот тогда они и ударят. Смотри в оба, а я пойду встречать обозных.

Когда вместе со старостой Нефедом Коловрат вышел навстречу обозу в кольчужном доспехе при сабле и шлеме, ратники насторожились и стали поглядывать на важных конных людей, что ехали посередине, закрываясь плащами от дорожной пыли. Вперед выскочил молодец в дорогом островерхом ребристом шлеме. Яркие лучи солнца играли на полированном зерцале на его груди, ножны его меча украшены были серебряными накладками, а в рукояти мерцал красным драгоценный камень.

– Кто таков? – громко спросил он. – По какому праву дорогу заступаешь княжескому посольству?

– Не заступаю! – зычно ответил Коловрат. – Защита вам здесь готова. Заезжайте без опаски.

– Кто таков? – нахмурился молодец.

– Воевода Большого полка рязанского Евпатий Коловрат. Кто с тобой из бояр мещерских едет?

– Ты Коловрат? – подъехав, остановил коня осанистый мужчина с бритым лицом. – Слыхал о тебе от князя Юрия Ингваревича. И от сына его князя Федора. Что случилось, воевода, по какой надобности ты здесь в этом медвежьем углу? Я боярин Ивлий.

Пока обоз втягивался между дворами в весь, Коловрат в нескольких словах рассказал все, что здесь произошло за последние несколько дней. Начиная со стычки своей сотни и монгольского отряда на Цне у переправы, когда погиб сотник Стоян. Красавец с дорогим мечом оказался сотником Фролой. И принял он рассказ с ухмылочкой и неверием.

– Откуда здесь монголам взяться? Да еще несколько сотен? Не путаешь ничего, воевода.

– Замолчи, Фрола! – осадил сотника боярин. – Не по чину тебе такие речи вести. Слыхивал я уже, и не раз, о том, что стали появляться монгольские отряды на границах русских княжеств. Половецкие ханы хотят защиты у русских князей искать. Мне весть такую из Киева привезли. Что предлагаешь, воевода? Обоз спасать надо, в нем подарков дорогих видимо-невидимо.

– Не обоз им нужен, – покачал Коловрат головой. – Хотя и от дорогих подарков они не откажутся. Им ты, боярин, нужен. И твои спутники. Они должны отвезти к своему хану тех, кто много знает о русичах, о нашей силе. Там все выпытают. Нельзя вам дальше двигаться, пока монголы поблизости.

– Но что мы можем сделать? Не послать ли нам за подмогой к твоему князю? Не откажет он своему брату…

– Не успеть нам. Они нападут на весь сегодня. Здесь я собрал ратную дружину из мужиков. Пять с половиной десятков. Один удар они выдержат, устоят, а много от них и не потребуется. В спину монголам ударит моя дружина. Там в лесу без малого полторы сотни хороших воинов, которых сам я обучал. Ваши ратники числом около двадцати, я вижу, хоть и устали с дороги, но будут нашим железным ядром, на который надеюсь больше всего.

– Ну, сотник? – Боярин повернул голову к Фроле. – Не оплошай. Под начало Коловрата тебя отдаю. Два десятка своих ратников, обозников десяток вооружи.

– Ну вот и собрали войско, – улыбнулся Коловрат. – Поставьте телеги полукругом в центре веси. Своих ратников поставь за телегами. Прорвутся монголы через мужиков, встретишь их на копья и будешь стоять стеной, сколько понадобится. Боярина Ивлия и честь своего князя защищать будешь. Коли удержим с мужиками один натиск монголов, понадобишься усилить правую руку, или левую, или центр. Особенно когда мои конники монголам в спину ударят, тут уж все понадобятся. Рубить придется всем. Не должно кому-то из монголов уйти в свои степи. Не должен хан узнать о том, что здесь произошло.

– Вот и решили! – кивнул серьезно боярин. – Ступай, сотник. Воев своих готовь.

– Еще одно! – остановил мещерцев Коловрат. – Среди монголов есть один в островерхой шапке и черном халате с белой меховой опушкой по воротнику и по запаху. Лицом костляв. Этого надо взять живым. Он у них старшой, много о планах монголов знать должен. А при нем странный старик с белой острой бородкой в пестром халате и коричневых остроносых сапожках. Толмач, что ли. И его живым взять надо. А еще среди монголов есть половцы. Не знаю уж, по своей воле пошли они с ними или по приказу своих ханов, которые монголов боятся. Но и этих надо взять живыми.

– Так кого рубить-то тогда? – рассмеялся Фрола. – И тех живыми, и этих живыми. Когда там разбираться с ними, когда сеча начнется?

– Слушай воеводу, – строго заметил Ивлий. – Не о сече единой думать след, а о делах княжеских, да о всех русских землях думает воевода.

Солнце поднималось все выше, над лесом парило, и птицы спокойно щебетали по кустам. Коловрат, забравшись на крышу крайней хаты, всматривался в кромки дальних лесов, приглядывался к балочкам. Никакого движения, ничто не говорило о приближении врага. Если так день пройдет, думал воевода, то завтра меня поднимут на смех, а послезавтра обоз уйдет дальше, веселясь и приплясывая. И распевая песни про убогого рязанского воеводу, который от каждого куста шарахается и от сорочьего крика вздрагивает.

И все бы не беда, перетерпеть можно. Да и пусть бы так и случилось, пусть ушли бы отсюда монголы. Так ведь они же обоз возьмут на копья в лесах дальше. А я буду сидеть здесь. Можно и с обозом пойти. Да только это идти на поводу у монголов, как телок идет на поводу у своего хозяина, который его к кузнецу ведет. Ведет, чтобы одним ударом кузнечного молота с ног сбить, а потом острым ножом по яремной вене. Не защищу я их в лесу, не получится. Силы не равны. Только здесь, только выманить проклятых степняков из леса, заставить кинуться, как волков голодных, на крайние хаты, а уж потом одному богу известно, но только всех мы их тут и посечем. Всех.

Телеги выползали из-за деревьев и неторопливо тянулись в сторону Медведки. Одна, вторая, третья. За телегами шли люди, но почти никто не сидел, почти все шли пешком, даже двух деток босоногих, в длинных рубахах вели за руку по обочине. А телеги шли груженые, хотя и накрытые рядном[13], и что в них было навалено, было не видно. И тянула каждую телегу унылая лошаденка. Последняя даже хромала на переднюю ногу, и телегу помогали толкать сзади двое стариков.

Что-то нелепое было в этом обозе, неуместное, непривычное глазу. И шли они со стороны починка, и женщин и детей было среди обозников мало. А старики ли это, а женщины ли? И что за посохи у них такие прямые и высокие, да поверху тряпьем старым замотаны. А что на телегах спрятано?

– Эй, Будилко! – позвал сотник своего дружинника, стоявшего внизу и смешливо о чем-то шептавшегося с Сияной. – А ну, лезь ко мне!