Откуда-то издали грянули веселые звуки. Из-за шатра выступили четыре музыканта: с кастаньетами, гитарой и скрипками. Они играли самую зажигательную и веселую из джиг, такую, что заставляла сердце биться быстрее. Внезапно они замерли, и музыка оборвалась. Кастаньеты отстучали несколько так-тов, и музыка полилась вновь, но теперь в ней таилась грусть, от которой щемило сердце. Играя таким манером, музыканты прошли под сень деревьев и удалились. Мелодия затихла, и лишь вздохи скрипок и стоны гитарных струн доносились, как и раньше, обрывки без конца и без начала, легкие и естественные, как дыхание.

Джерсен томился от неловкости. Обстоятельства вышли из-под его контроля. В маскарадном костюме он чувствовал себя шутом. Не на это ли рассчитывал коварный поэт? Даже если Виоль Фалюш сейчас встанет перед ним и назовется, он, Джерсен, не сможет шевельнуть пальцем. Осенний ли воздух, вино ли сыграло с ним роковую шутку, но он не сможет пролить кровь на прелестный багряно-золотой ковер. И даже на ковер из медных листьев под ногами.

Джерсен откинулся в кресле, удивляясь самому себе. Ну ладно, так уж и быть, пока он просто посидит и подумает. Некоторые гости явно нервничали: какая-то принужденность, натянутость проскальзывала в движениях, смехе.

Возможно, Наварховы разговоры о смерти напугали их. Кого же имел в виду Наварх?.. Девушки тихо двигались вдоль ряда кресел, подливая вина. Одна склонилась над Джерсеном, он уловил аромат чайной розы. Девушка выпрямилась, улыбнулась ему и перешла к следующему гостю.

Джерсен выпил вино, откинулся в кресле. Рассеянный и бесстрастный, он все же не мог размышлять. Некоторые гости встали с кресел и переговаривались мягкими, приглушенными голосами. Первый стоял, оглядываясь. Второй не спускал глаз с Зан Зу. Третий, как и Джерсен, развалился в кресле. А Четвертый и Пятый были среди беседующих.

Джерсен поглядел на Наварха. Непредсказуемый человек. Что он еще задумал? Джерсен позвал поэта. Наварх повернулся в его сторону с отсутствующим видом.

– Виоль Фалюш тут?

– Чш! – Наварх поднес палец к губам. – Вы маньяк!

– Мне это и раньше говорили. Он здесь?

– Я пригласил двадцать одного гостя. Со мной их двадцать два. Виоль Фалюш здесь.

– Который из них?

– Я не знаю.

– Что? Вы не знаете? – Джерсен выпрямился, пробужденный от летаргии двуличием Наварха. – Между нами не должно быть недоговоренностей, Наварх!

Вы выудили у меня миллион севов на определенных условиях.

– И я выполнил их, – фыркнул Наварх. – Правда заключается в том, что я не знаю, на кого теперь похож Виоль Фалюш. Я хорошо знал юного Фогеля Фильшнера. Виоль Фалюш изменил лицо и манеры. Он может быть одним из трех или четырех. Пришлось бы содрать с них маски и отослать тех, кого я точно опознаю, тогда оставшийся и будет Виолем Фалюшем.

– Очень хорошо. Именно это мы и сделаем.

Наварх не выказал воодушевления.

– Жизнь по той или иной причине все равно покинет мое тело. Я признаю это. Но я всего лишь Безумный Поэт, а не герой.

– Неважно. Вот как мы поступим: пригласите ваших кандидатов в шатер.

– Нет, нет! – прокаркал Наварх. – Это невозможно. Есть более легкий путь. Следите за девушкой. Он подойдет к ней, и мы его узнаем.

– К ней может подойти полдюжины других.

– Тогда ухаживайте за ней сами. Он единственный, кто бросит вам вызов.

– А если никто не бросит?

Наварх сжал его руку.

– Что вы теряете?

Оба повернулись к девушке. Джерсен сказал:

– И в самом деле, что я теряю? В каком она родстве с вами?

– Дочь старого друга, – провозгласил Наварх. – Она, если так можно сказать, моя награда, на меня возложена обязанность вырастить ее и подвести к зрелому возрасту.

– А теперь, выполнив свою миссию, вы предлагаете ее любому прохожему?

– Беседа становится утомительной, – скривился Наварх. – Глядите! К ней кто-то приблизился.

Джерсен оглянулся. Второй приблизился к Зан Зу и обратился с пылкими речами. Девушка вежливо слушала. Как и в кафе «Небесная гармония», Джерсена потряс взрыв эмоций. Чувство утраты? Ревность? Потребность защитить? Какова бы ни была природа чувства, оно заставило Кирта выступить вперед и присоединиться к этой паре.

– Как вам нравится прием? – спросил Джерсен дружелюбно. – Чудесный день для пикника. Наварх – потрясающий хозяин, однако он нас не представил. Как вас зовут?

Второй вежливо ответил:

– Без сомнения, у Наварха были серьезные причины для отступления от этикета. Стоит ли нам открываться друг другу?

– Разумно, – согласился Джерсен и повернулся к Зан Зу:

– А как вы полагаете?

– У меня нет имени, которое я могла бы открыть.

Второй предложил:

– Почему бы вам не подойти к Наварху и не спросить его мнения?

– Наварх смутился бы. Он сторонник анонимности. Похоже, он полагает, что это создаст особые, интимные отношения между гостями. Так ли это?

Сомневаюсь. Во всяком случае, не на том уровне, на котором настаивает Наварх.

– Именно так, именно так, – огрызнулся Второй. – Будь вы подогадливее, давно бы оставили нас вдвоем. Юная леди и я заняты частной беседой.

– О, прошу прощения за то, что прерываю вас, но юная леди и я условились собирать цветочки на лугу.

– Вы ошибаетесь, – с металлом в голосе возразил Второй. – Когда все носят маски, ошибиться довольно легко.

– Если тут и произошла ошибка, она к лучшему, и я предпочитаю именно эту милую собирательницу цветов. Будьте так добры, извините нас.

Второй был сама любезность:

– В самом деле, мой добрый друг, ваша настойчивость уже превышает границы приличий. Неужели вы не видите, что мешаете?

– Не думаю. На празднике, где ощущения бьют по обнаженным нервам, где бродит сама Смерть, мудрость заключается в уступчивости. Взгляните на ту женщину! Она горит желанием обсудить ваши затруднения. Почему бы вам не присоединиться к ней и не открыть ей свое сердце?

– Но это вас снабжает, – упорствовал Второй. – Удалитесь.

Джерсен повернулся к Зан Зу:

– Похоже, выбор предстоит сделать вам. Беседа или цветы?

Зан Зу заколебалась, переводя взгляд с одного на другого. Второй не сводил с нее горящих глаз. «Выбирай, если вообще возможен выбор между этим хлыщом и мной. Но выбирай очень осторожно». Зан Зу задумчиво повернулась к Джерсену:

– Пошли собирать цветы!

Второй поглядел на Наварха, будто собирался воззвать к его помощи, затем передумал и удалился.

Девушка спросила: